Спокойный и невозмутимый, не лишенный столичного апломба, но и не скрывающий провинциальную гордость, Петербург был выбран местом проведения первого фестиваля индустриальной музыки “Священный Огонь” – совершенно невообразимой, немыслимой акции, достойной занесения в книгу рекордов отечественного шоу-бизнеса, если бы таковая существовала. В чем же состоит уникальность этого мероприятия, проведенного практически при полном отсутствии рекламы, организованного за собственный счет нескольких людей, которое, скорее всего, так и останется на многие годы единственным в своем роде событием подобного масштаба и значения? Следует сразу же заметить, что подобные фестивали в Европе имеют богатую историю, но в отличие от техно-вечеринок, появившихся гораздо позже, они не превратились в love-парады, а до сих пор остаются в авангарде невидимого фронта, который, словно заноза в теле сытого общества потребителей, вызывает боль и нарывы, поселяет сомнение в неприкаянных душах, воспитывает поколение за поколением идеалистов и маргиналов, аутсайдеров капиталистического строя, противников устройства современной цивилизации. О идеологической и культурной ценности индустриальной музыки сказано и написано уже немало, и в контексте этой статьи я хотел бы коснуться только одного момента, а именно: в отличие от все той же Европы, у нас не существует индустриальной сцены как таковой, соответственно, нет и никакой традиции, никакой школы, никакого опыта. Вы не найдете в наших магазинах ни одного индустриального альбома российского происхождения. Все, на что вы можете рассчитывать в случае крайнего везения – кассеты или CDR домашнего изготовления, которые отваживаются принимать на реализацию редкие полулегальные магазинчики в крупных городах. В этой ситуации аудитория из двух сотен человек, которую собрал фестиваль, может считаться довольно многочисленной, если закрыть глаза на тот факт, что было немало и таких зрителей, которые решились зайти внутрь принявшего фестиваль кинотеатра “Спартак” лишь после долгих расспросов у входа и под воздействием создаваемого ими же самими ажиотажа. Ну а тех, кто посетил фестиваль сознательно, ждал его не один год, и кому цена билета в 200 рублей показалась символической, без преувеличения можно назвать прогрессивной музыкальной общественностью с территории всего бывшего СНГ.

Итак, в 22 часа 9 декабря 2000 года началась концертная программа фестиваля, а немногим раньше, в 17 часов, состоялась пресс-конференция, в ходе которой аккредитованные корреспонденты, в числе которых был и я, имели возможность лично пообщаться с музыкантами, задать интересующие вопросы, сфотографироваться на память и т.д. Вопросов было немного, но зато быстро установилась дружественная и теплая атмосфера: музыканты были в хорошем расположении духа, много шутили и рассказывали о своих первых впечатлениях о России. Для меня пребывание в Питере с самого начала было скорее похожим на сон, чем на активное времяпровождение, во всяком случае не покидало ощущение замедленного течения времени – и трехминутный интервал между поездами в метро превращался в бесконечное ожидание, а уж в перерыв между пресс-конференцией и началом концерта я успел съездить в гости на другой конец города, пообедать, повстречать массу знакомых у входа в кинотеатр и посетить sound-check. К тому времени, когда мой сон стал приближаться к беспокойной и быстрой фазе, на улице начался дождь, а в помещении скопилась толпа страждущих меломанов.

Первой выступала группа из Ростова Солнечная Соль, проект Константина Мезера, который, помимо своих музыкальных экспериментов, известен также как вебмастер мощнейших русскоязычных интернет-ресурсов по индустриальной музыке “Achtung Baby!”  и дизайнер IndustrialMusic.Ru. На каждого артиста был отведен час, и первый час лично для меня был переходом из псевдореальность в гиперреальность, начавшимся с почти готического вступления на виолончели и закончившимся истерической психопатией безумного ритма, бросавшего и разрывавшего тело вокалиста на сцене перед оцепеневшей на мгновение публикой. Несмотря на наличие всего одного релиза в официальной дискографии (CDR-сингла), группа уже успела получить известность на Западе, приняв участие в культовой компиляции “Ten Years Of Madness”, изданной осенью лэйблом Indiestate (одним из организаторов фестиваля).

На этом же сборнике по соседству расположились и следующие участники концерта – московская группа Reutoff, но в отличие от Солнечной Соли, она в строю уже не один год и успела выпустить несколько полных альбомов на кассетах и CDR в России, а также сингл на виниле в Германии (Drone Records). Трое музыкантов, всем своим весом налегающие на компьютеры, напомнили мне сисадминов, дружно исправлявших неисправность в локальной сети. Смятение чувств и нарастание волнения стремительно распространялись по залу, опережаемые волнами жесткого шума, генерируемые зловещим трио. Группа успела исполнить менее чем за час без малого десяток вещей, каждая из которых эволюционировала от шумового эмбиента до harsh noise, и подготовила аудиторию к тому, во что еще некоторое время назад просто невозможно было поверить: выступлению культовых героев европейской индустриальной сцены. Некоммерческая и нонконформистская музыка парадоксальным образом вызывает у слушателей все больший интерес в последние годы, но почти все заметные явления в подобных областях мировой музыкальной жизни по разным причинам остаются труднодоступными для российской аудитории, которой, как, впрочем, и во всем мире, пытаются преподнести в качестве “альтернативы” все тот же суррогатный продукт массовой культуры, играя на модных поветриях и делая вид, что вот это и есть единственная реально иная культура. Подлинно альтернативное искусство, отрицающее так или иначе установившийся сегодня миропорядок, не только не может принести выгоды, но и своей правдивостью представляет опасность для сильных мира сего, поэтому оно было и остается практически неизвестным.

Первым из зарубежных музыкантов выступал Deutsch Nepal – пожалуй, наиболее известный в нашей стране проект. Единственный его участник, Петер Андерссон по прозвищу Lina Baby Doll, начал свою музыкальную карьеру с выпуска кассеты на лэйбле Sound Source, позже переименованном в Cold Meat Industry и ставшем настоящим центром шведской индустриально-готической музыки. За более чем 10 лет существования выпустил пять полноформатных альбомов, определивших современное лицо стиля, который можно назвать ритуально-эзотерической музыкой, положенной на основу индустриального эмбиента. В музыке важнейшее место всегда занимал сложный структурированный ритм, но на этот раз все было несколько по иному. Сначала взгляду аудитории была открыта только пустая темная сцена – в мгновенно наступившей тишине звучал безжизненный голос, с каждым повтором фразы наполняющий атмосферу в зале холодом заброшенного склепа. Наконец на фоне пульсирующего и завораживающего видеоряда появился Lina, и началось часовое путешествие в мир таинственной музыки, погружающего зрителя в гипнотический транс. Что интересно – ни Lina, ни остальные зарубежные группы не пользовались на сцене ни компьютерами, ни синтезаторами, извлекая звук или из микшера, или напрямую из генераторов, аналоговых модулей и педалей. Вообще, надо сказать, что выступление не было похоже на тривиальный концертный выход – Lina просто превратил зал кинотеатра в уголок своего мира, перенеся в него и слушателей. Он разделся по пояс, ходил по сцене, пил пиво, курил, общался с публикой, в общем, чувствовал себя как дома. Все было так, как он и объявил на пресс-конференции: музыка, алкоголь и стриптиз…

Следующим по программе было выступление , проекта Альбина Юлиуса, бывшего участника ныне легендарной готической группы The Moon Lay Hidden Beneath A Cloud. Образованный четыре года назад, успел выпустить 3 альбома, характерной особенностью которых было использование сэмплов из оперных арий, классических музыкальных произведений, старых радиопередач и популярных песен времён Второй Мировой на индустриально-шумовом фоне, милитаристского маршевого ритма и выразительного агитационного вокала, стиль имеет свои истоки еще в ранних работах Laibach. Эстетическая ценность музыки группы состоит в стремлении передать красоту войны и насилия и одновременно трагичность, нередко в переосмыслении исторического прошлого Европы. С другой стороны – она достаточно проста и понятна многим – возможно, этим объясняется то, что многочисленные малые релизы мгновенно становятся раритетами, а последний альбом “The Track Of The Hunted” раскупается в огромных для независимой музыки количествах. Концерт группы был похож на что-то среднее между языческим ритуалом и предапокалиптическим митингом: одетые в униформу Альбин и девушка-солистка у микрофонов перед горящими факелами и ударник в глубине сцены в слабом свете, словно пробивающегося сквозь предрассветный туман оживляли в генетической памяти сцены битв и сражений.

Но главное сражение было впереди. Война против всего человечества, развязанная в 1987 году группой, претендующей на звание первооткрывателей power-electronics и поныне лидирующей в этом направлении – Genocide Organ. У себя на родине, в раздавленной политкорректностью Германии, группа практически запрещена, а все альбомы были выпущены мизерными тиражами на виниле их собственным лэйблом Tesco Organisation. Лишь недавно первый альбом был переиздан на CD тиражом в полторы тысячи штук, и именно с разбрасывания подобно листовкам невзрачных конвертов с этими дисками группа начала свое выступление. Для огня не имеет значения его размер, важно лишь то, на какую почву он попадет! Кстати, многие считают, что ее живые выступления превосходят студийные работы – как бы то ни было, но именно концерты сделали группу культовой, в чем я имел возможность убедиться лично: будь их выступление первым, вряд ли у кого-нибудь из зала остались бы силы на адекватное восприятие происходящего. Ощущение было такое, как будто находишься внутри гигантского колокола, по которому бьют металлической кувалдой! Демонстрация неукротимой энергии и экстремистские политические лозунги оказывали мощное психологическое воздействие – я был в полном оцепенении. Публика реагировала по-разному, и я подозреваю, что нашлось немало людей, которые просто ничего не понимали. Впрочем, это неудивительно: ведь для тех, кому проще навесить ярлык, чем попытаться вникнуть в смысл символического, шокирующего, антисистемного, провокационного искусства, частью которой является индустриальная музыка, оно просто не предназначено.

‘Orden!
You are a member of a brotherhood!
Your president is a skull and bone!
All your presidents are skull and bone!
Ruled by a secret society!
Ruled by a secret nation!
United nations!’
H a i l    A m  e r i k  a  !