Началось всё это в понедельник. Понедельник, как гласит очередная мудрость для бедных, – день тяжелый. Вся обыденность и однообразие человеческой жизни в этот день концентрируются до невыносимого предела, словно мстя за небольшое ослабление узды в выходные. Кажется, что тебя одновременно засасывает гадкая топь и сверху давит безжалостный чугунный пресс. Однако иногда давление это бывает столь чудовищно, что пресс не выдерживает и на нем появляется чуть заметная трещинка. Крошечная, тоненькая как детский волосок, но за ней такие бездны, что могут поглотить всё и вся, и солнце будет светить там жалко как спичка в ночном лесу.
В понедельник я вышел из квартиры и, запирая дверь, заметил рядом с выцветшим, истоптанным ковриком, неопрятный газетный свёрток. Решив, что это мусор кого-то из соседей, я решил чуть развернуть свёрток носком ботинка, дабы понять, можно ли его со всей сил пнуть или придётся аккуратно откатить к следующей двери. Разворошив газетные лохмотья, я начал узнавать во фрагментарно виднеющемся содержимом что-то неприятно знакомое. Взволнованный, я присел на корточки и, полностью освободив предмет от бумаги, отстранено констатировал шёпотом – голова. Человеческая голова. Принадлежала она когда-то (видимо, ещё совсем недавно) некоему шестидесятилетнему седовласому мужчине. Голова хмурила лохматые брови, глаза были зажмурены, а губы раздраженно сжаты. Обладатель её при жизни мог быть с равной степенью вероятности токарем первого разряда или преподавателем истории в Педагогическом университете.
Неожиданность, как это часто бывает, взбодрила меня. Я мысленно прокрутил возможные варианты последующих действий: позвонить в милицию, снова завернуть и откатить к соседней двери, забрать домой, залить формалином и спрятать, чтобы потом время от времени будоражить воображение. Я провел рукой по жёстким всклокоченным волосам – расставаться с головой явно не хотелось. Пожалуй, как обычно, остановлюсь на компромиссном варианте – отнесу её пока домой, а там видно будет. Я огляделся по сторонам и, быстро завернув голову обратно в газету, унес к себе в квартиру.
Холодильник в моей холостяцкой квартире как обычно пустовал и засунуть в него завёрнутую в газету голову труда не составило. Взбудораженный, я отправился на работу.
Вечером, я, не желая принимать какое-либо решение, просто гнал от себя мысль о голове в холодильнике, тупо смотря телевизор и открывая одну за другой загадочные тёмные пивные бутылки. Спал я довольно беспокойно.
Утром, выйдя в коридор, я столкнулся с точным воспроизведением вчерашней композиции – мой старый коврик, а справа от него, чуть под углом от центра, круглый бумажный свёрток. Я тоже не стал нарушать причудливое повторения узора событий и размеренно совершил те же действия, что и вчера. Голова была женская. Лет 30-35, лицо довольно привлекательное, глаза распахнуты в недоумении, но зрачки закатились и видны были лишь желтоватые белки, рот полуоткрыт. Положил я её на ту же полку в холодильнике, что и первую находку.
Ночь со вторника на среду я не спал совсем. Поминутно я вставал и, подходя на цыпочках к двери, прислушивался к звукам в коридоре. Ничего. Почти со стопроцентной уверенностью могу сказать, что ночью по коридору никто не проходил. После хлопка дверью последнего запоздавшего соседа, я выглянул и никакого свёртка не заметил.
Утром у двери я нашёл новую голову. На этот раз детскую. В четверг – усохшая голова древней старухи. На работе на меня стали оглядываться. Я не высыпался, вечно был взволнован, проливал кофе и ронял ручки, путал имена коллег и подолгу замирал, уставившись в окно, чтобы затем ни с того, ни с сего разразиться идиотским смехом. В холодильнике пришлось вынуть одну из полок.
Я с замиранием ждал утра пятницы. Что я имел: головы мужчины, женщины, ребёнка и старухи. Что теперь? Ни в одну из бессонных ночей я ничего не услышал за дверью. Кто или что ведёт со мной эту игру? Это шарада? Должен ли я что-то разгадать? Привычно свернувшись калачиком у двери и ощущая щекой приятный сквознячок, я безмолвно шевелил губами.
В пятницу я нашёл на пороге голову негра. Повеяло жестоким балаганом, аморальным средневековым цирком. Безжалостное остроумие, гротескная изощренность. Холодильник был уже почти полон.
Суббота… Наконец пришла и суббота. В субботу было что-то невообразимое, я даже не смог себя заставить внимательно рассмотреть новую находку. Кажется, это какая-то из форм слоновьей болезни. На человеческую голову это было похоже весьма отдалённо. Очевидно, что выходных для таинственного почтальона не предусмотрено.
Ночью заснуть опять не смог, был взволнован чрезвычайно, ворочался, мучался единственным вопросом: что, что ещё могла выдумать эта неведомая сила? Что ждёт меня утром? Голова инопланетянина? Иоанна Крестителя? Президента России?
Дверь поутру я открывал, весь дрожа от волнения. Разворачивал газету с необычайным трепетом, казалось, ещё чуть-чуть и я лишусь чувств от головокружительного ощущения близкой разгадки. Собственно, я уже начал догадываться, но решение было таким невозможным, таким сладким, что осознать до конца его было нельзя, и оно билось где-то на границе сознания как мотылёк, который никак не может слиться со светом совершенной ясности. Я, выдохнув и задержав дыхание, развернул газету. В это мгновение мне показалось, что в воздухе замер каждый атом: я посмотрел на голову.
Ну да. Конечно. Так и есть. Это была моя голова.