Старики

Несколько лет назад я понял, что совсем перестал интересоваться молодёжью. Мне в одночасье стала отвратительна их модная одежда, современная музыка, татуировки, пирсинг, “стильные” места проведения досуга, беспомощный сленг и прочие жалкие атрибуты, призванные скрыть внутреннюю пустоту и облагообразить похоть как непременный стимул любой активности. Я понял, что единственные хоть сколько-нибудь интересные представители позорного племени двуногих без перьев – старики.

О, эти мохнатые кепки, помятые беломорины в углу рта, немыслимые одеяния, очки в толстенной оправе, хитрые ухмылки, ломаная пластика… Они говорят на загадочном и сочном языке, их нарративы головокружительно парадоксальны (куда там “гону” зелёных наркоманов или натужному размазыванию соплей по больничной простынке писателей-сюрреалистов), хранимый ими гнозис невыносим и страшен.

Да скорее всего они и не люди – люди умирают лет в сорок, сгорают на работе, сгорают изнутри, потом ветер носит их ещё лет двадцать – пустых, бессмысленных, а уж затем высушенную и выбеленную оболочку натягивают те самые Древние, о которых пытался заикнуться Лавкрафт (сколько он протянул – сорок с чем-то?). Если вы упорно и бескорыстно стремитесь к Истине, зная, что она отнюдь не привлекательна, попахивает чем-то кисловато-прогорклым да отсыревшим за зиму ватином, то может быть они до вас снизойдут.

Вы будете стоять с бутылочкой пивка в погожий весенний денёк (примерно как сейчас, да-да), и кто-нибудь из них вкатится в поле вашего зрения бочком, как инфернальный краб. Попросит прикурить, оставить бутылочку, начнёт издалека. А затем расскажет бессмысленную на первый взгляд историю из своей жизни или несмешной анекдот с бородой как у даосского святого, и вас пронзит то самое, чаемое просветление. Словно безжалостный Демиург набросает на вашей изнанке алмазным грифелем не оставляющий никакой надежды чертёж этого мира (я писал об этом когда-нибудь? уже писал? кто мне опять шепчет?).

Нужно ли это вам – решайте сами.

Вы знаете где их найти – рюмочные, чебуречные, ипподром, и одно место, про которое мне шепнули под изъеденными червём тополями, место в которое я мечтаю, но и смертельно боюсь попасть,

и место это – городошный клуб рядом с Горбушкой.