Их можно увидеть – в деревянных полуразрушенных домах, которых нет ни на одной карте города. Нужно заблудиться на медном закате в пыльных переулках, шаркать взглядом по шершавым стенам, исчезнуть в квадратах дворов, пройти в нужную дверь, вдохнуть запах гнили, тоски и безумия, помутиться умом, упасть на колени перед запертой комнатой, подсмотреть в глазок – их можно увидеть. Бледные тени танцуют в могильной тьме, заламывая тонкие руки и делая губы подковкой; воздух дрожит от безмолвного стона, карнавальный шепот царапает щеки – ты падаешь и не можешь упасть, опьяненной больной красотой, не можешь упасть – до тех пор, пока огромное птичье лицо не войдет в твое сердце и все слова станут лишь бессильным песком.

Впрочем, тот (или та), через кого в наш мир приходит музыка, рождающие подобные чувства, может не согласиться с нарисованной картиной: Анна-Варни Контодеа замечал(а) в интервью, что не видит смысла записывать исключительно «депрессивные альбомы». Разумеется, в предыдущей фразе есть некоторая двусмысленность: можно подумать, что феномен Sopor Aeternus определяется исключительно человеческим фактором, тогда как Анна-Варни неоднократно подчеркивал(а), что все диски напрямую получены от загадочного сообщества потусторонних сущностей, чье название – The Ensemble of Shadows – неизменно фигурирует в полном названии проекта. Именно благодаря их чуткому содействию Анна-Варни, называющий(ая) себя человеком пятого пола с множественными душами, пережил(а) тяжелейшие душевные и телесные кризисы, не свел(а) счеты с жизнью и обрел(а) некое бытийное равновесие. Броская мелодичность, отточенность аранжировок, эстетическая перверсивность вызывает неизменный интерес к Sopor Aeternus прежде всего в готических кругах, что для нас, желающих проникнуть в самую сердечную суть, остается на периферии внимания. Нам куда важнее заглянуть за ту самую скрипучую дверь: как рождаются эти тревожные гармонии, в которых, словно птица в клетке, поет, кричит и стонет голос странной андрогинной красоты? В зыбком саду воспоминаний и снов мы увидим нездоровый цветок, переживающий снова и снова онтологическую драму разделения. Анна-Варни, бледный мальчик с прозрачными венками, не может свести воедино себя и свое тело: Господи, что я – вечный, неспящий – что имею я общего с тепловатой телесною формой?! Господи, взгляните в зеркало – как же живете вы со своими ослиными лицами? Нечистая кожа, желтые белки, кривые окурки зубов. Гнилой виноград легких, осклизлая гидра кишок, тошнотный бурдюк печени. Печать вырождения, подпись скверны. Вы есть то, что вы едите. Заключенные чувств, острожники нейрохимических реакций, узники пятиугольного карцера. Господи, лучше быть мертвым, undead, не тлеть, не гореть, никогда не болеть, чем быть рабом телесного тлена. В неистовом переживании опыта собственной телесности Анна-Варни парадоксальным образом сходится с Егором Летовым: то же экстатическое юродство, то же манихейское неприятие окончательной реальности «мясной избушки». Разумеется, этот опыт может привести или к окончательной физической дезинтеграции или обретению – пусть временной или иллюзорной – целостности.

Судя по последнему альбому, Анна-Варни отыскал(а) свою дорожку в чаще гендерных трансформаций. Основное ощущение от La Chambre d’Echo (Where the Dead Birds Sing) – на смену кризису приходит покой и исцеление. Для Sopor Aeternus and the Ensemble of Shadows релиз во многом беспрецедентен: впервые к неоклассическим сопоровским аранжировкам добавилась аналоговая электроника. Диск звучит значительно в большей степени darkwave-подобно, чем все предыдущие. Свойственная проекту чуть механическая мелодичность обнажилась и заострилась, словно рыбьи кости. От безупречных аранжировок холодеют ладони и ломит затылок; все 14 вещей выдержаны в одном ритме и плавно перетекают друг в друга, поднимаясь к таким ослепительным вершинам, как Imhotep, We Have a Dog to Exercise или Consolatrix. Вокал практически утратил былую истеричность, голос звучит гибко, чисто, местами даже, гм, легкомысленно. Чтобы ощутить тревожный парадокс, который здесь кроется, стоит вчитаться в тексты, насыщенные зловещей юнгианской онейрической образностью. Тебе, внимательный слушатель, откроется тревожная трещина, сквозь которую дышат ночные ветра. Возможно, это и есть те самые Западные врата, в которых исчезают обитатели комнаты, где поют мертвые птицы. Альбом становится своеобразным обрядом экзорцизма, изгонящим духов злобы и смерти. Образы тонут, плавятся в тумане – демоны, вырывавшие твою жизнь, оборачиваются ангелами, возносящими душу прочь от безвидной земли.