– Здравствуйте, Лена. Здравствуйте, Антон, – он ждал их на площадке между этажами и теперь медленно поднимался по лестнице. Двери лифта шумно закрылись. Антон подумал, что нужно, на всякий случай, загородить собой Лену, но остался на месте и просто положил ключи обратно в карман.

– Кто вы? – спросила Лена.

– Мне нужно с вами поговорить, – незнакомец теперь стоял всего двумя ступеньками ниже. Это был болезненно высокий человек с грубыми чертами лица. Даже сейчас он смотрел на них сверху вниз, хотя и у Антона, и у Лены рост был за метр восемьдесят. – Не бойтесь, я не сделаю вам ничего плохого. У меня нет рук.

Антон посмотрел на пустые рукава его пальто, исчезавшие в карманах, и перевел взгляд на Лену. Та разглядывала на незнакомца, близоруко прищурившись и накручивая на палец прядь длинных черных волос.

– Хорошо, – наконец, сказала она.

Войдя в квартиру, незнакомец остановился в прихожей и, пока Антон запирал дверь, молча смотрел куда-то вглубь квартиры. Лена, сняв ботинки и повесив куртку на вешалку, прошла на кухню и включила свет. Антон повернулся к безрукому и подумал, что придется, наверное, расстегивать ему пуговицы на пальто и развязывать шнурки.

– Если вы позволите, я не буду раздеваться, – сказал незнакомец, не оборачиваясь.

– Конечно, – сказал Антон, разматывая шарф. – Проходите на кухню.

На кухне безрукий сел за стол. Лена стояла спиной к окну и ждала, пока Антон разденется.

– Что вам нужно? – спросила она, когда он вошел. Антон в очередной раз позавидовал тому, как она умеет разговаривать с людьми таким строгим, даже неприязненным тоном.

– Вы не должны больше встречаться, – сказал незнакомец. – Это слишком опасно.

– Почему? – спросил Антон, стоя в дверях.

– Через две недели вы оба сойдете с ума. Может быть, даже раньше, – сказал безрукий, глядя на Лену.

– Мне кажется, это вы сошли с ума, – сказала она.

– Нет. Если вы дадите мне пять минут и не будете перебивать, я все объясню.

Антон встал рядом с Леной и взял ее за руку.

– Хорошо, – сказал он.

– Планета, где мы жили, умерла пять тысяч лет назад, – начал безрукий, опустив голову. – Эвакуировать все двенадцать миллиардов было невозможно – не хватало ни времени, ни техники. Поэтому мы заключили наши разумы в микроскопические капсулы и отправились к Земле. Корабль, перевозивший капсулы, летел почти тысячу лет. Вы вряд ли сможете понять, что это значит – тысяча лет без зрения, без слуха, без тела. Только темнота, страх и надежда. Мы умеем общаться телепатически, но этого было мало. Кто-то мечтал снова увидеть свет, кто-то сходил с ума от того, что не может вспомнить запах своей кожи, нагретой солнцем. Я почему-то думал о воде – как она льется из крана, как ударяется о металл кухонной раковины, как можно, изогнувшись, хватать ее губами. Тысячу лет я мечтал о том, чтобы попасть под дождь. Когда лет через двести я осознал, что уже не совсем понимаю, что такое «мокро», мне стало страшно. Но это того стоило – на Земле, как мы и предполагали, жили люди. Наш ковчег остался на орбите, а первая группа капсул отправилась вниз. Они проникли в мозг младенцев через еще не закрывшиеся роднички и подключились к нервной системе. Мы не захватываем ваши тела – нам достаточно просто видеть, слышать и чувствовать то же, что и вы. К тому же вытеснить чужой разум практически невозможно. А когда человек умирает, капсула возвращается обратно на корабль – снова ждать своей очереди. Правда, никто еще не вселялся в человека во второй раз. Двадцать один грамм, на которые человек становится легче после смерти, – не душа, как вы думаете, а капсула с кем-то из нас. В общем, это почти идеальный симбиоз. Конечно, вы бы назвали нас, скорее, паразитами, но, честное слово, мы не причиняем вам никакого вреда. Проблемы возникают только в одном случае – если встречаются люди, в которых живут те, кто был связан друг с другом в прошлой жизни. Как правило, это мужья и жены. В нашем мире любовь – гораздо более сильное чувство, чем в вашем. Не обижайтесь. Это связано, скорее, с физиологией, чем с какими-то другими вещами. Когда капсулы мужа и жены долго находятся рядом, они перестают контролировать себя и пытаются вытеснить разумы хозяев. А это, как я уже сказал, почти невозможно. В девяносто девяти случаях из ста разумы просто начинают смешиваться, и все заканчивается сумасшествием. В безумии нет ничего романтического – это тоска, бессилие и темнота. К тому же, это не просто психическая болезнь – строго говоря, нельзя даже считать, что вы станете сумасшедшими. Вас просто больше не будет. Личности носителя и того, кто внутри, войдя в контакт, исчезают. Компьютер, который направляет капсулы на Землю, старается не допускать таких встреч, но он не может все контролировать. Вы, например, родились на расстоянии в полторы тысячи километров друг от друга – никто не думал, что вы когда-нибудь встретитесь. Теперь вам надо расстаться. Вы вместе уже две недели: через пять дней процесс станет необратимым, а еще через десять вы окончательно сойдете с ума.

Безрукий замолчал, по-прежнему не поднимая глаз от стола.

– Теперь уходите отсюда, – сказала Лена. – Мы вызовем милицию. Или скорую помощь.

– Вы мне не поверили, – тихо сказал безрукий.

– Вы ничем не доказали, что вы не сумасшедший.

– Я знаю. Но как я должен это доказывать?

– Я вам подскажу, – сказала Лена. – Если вы обещаете после этого уйти. Вы сказали, что можете телепатически общаться друг с другом. Пусть эти ваши паразиты прочитают наши мысли и передадут их вам.

– Они не могут читать ваши мысли, – покачал головой безрукий. – Ваши разумы никак не контактируют. Можете считать, что у вас просто одни и те же органы чувств: они видят и слышат то же, что и вы.

– Хорошо, – сказал Антон. – Пусть тогда расскажут, что я делал сегодня утром, когда Лена была в институте.

– Вы снова легли спать, – заговорил безрукий после небольшой паузы. – Потом встали и пошли на кухню. Включили радио, услышали рекламу и снова выключили. Включили чайник, сделали себе два бутерброда в карбонадом и один с «виолой», налили чай и начали завтракать, одновременно читая Боулза. Дочитали до места, когда Стенхэм отправился в гости к Си Джафару, и пошли умываться. Достаточно?

– Да, – неуверенно сказал Антон и посмотрел на Лену.

– Хорошо, – сказал она. – Подождите одну минуту.

Лены вышла из кухни и почти сразу вернулась.

– Что я сейчас сделала? – спросила она.

– Ничего, – сказал безрукий. – Вы постояли в комнате, подошли к телевизору, потрогали пальцем экран и вернулись обратно.

Антон посмотрел на Лену. Та немного растерянно кивнула.

– Тогда мне непонятно, кто вы такой, – сказал Антон. – Вы сказали, что не захватываете чужие тела.

– Я вселился в человека, который был на операционном столе. Мозг был уже почти мертв, спасти его было невозможно. Я смогу поддерживать в нем жизнь еще где-то полгода. Потом я вернусь обратно.

– Вы говорили, все заканчивается сумасшествием в девяносто девяти случаях их ста, – сказала Лена. – Значит, шанс все-таки есть?

– У вас – нет. Один шанс из ста есть у того, кто внутри, – он может полностью вытеснить ваш разум.

– Тогда пусть он вернется со своей капсулой обратно на корабль.

– Капсула не может покинуть мозг живого человека. Вы умрете.

Лена зачем-то включила чайник. Все молчали, слушая, как закипает вода.

Безрукий встал из-за стола.

– Пожалуйста, не встречайтесь больше, – сказал он. – Если вы любите друг друга – уезжайте в разные города или даже разные страны. И еще. Я знаю, те, кто сейчас внутри вас, не спрашивали вашего согласия, но они тоже хотят жить. Они познакомились за год до того, как все произошло. Он немного заикался и никогда не запоминал снов. Она не умела готовить и любила ходить босиком. Они ждали ребенка, когда произошла катастрофа.

Безрукий вышел из кухни в прихожую. Антон пошел за ним, чтобы открыть дверь.

– Простите, – сказал безрукий уже на пороге.

Антон не ответил.

Когда он вернулся на кухню, Лена сидела за столом. Антон сел рядом.

– Ты ему веришь? – спросила Лена.

– Да.

– Что же нам делать?

– Знаешь, – сказал Антон. – Я часто думал – почему в «Обыкновенном чуде» Абдулов не хотел целовать принцессу? Он боялся превратиться в медведя или не хотел, чтобы она жила с мыслью, что это случилось из-за нее?

– У нас все проще, – сказала Лена. – Мы оба превратимся в медведей.

Ночь они провели вместе. Рано утром Лена тихо встала, оделась и ушла. Антон лежал, делая вид, что спит. Когда дверь захлопнулась, он заплакал.

Больше они не виделись. Лена почти сразу уехала в Новую Зеландию, где поступила в какой-то университет в Крайстчерче. Антон через несколько месяцев фиктивно женился на шведке по имени Урсула и поселился в Мальме. Урсула оказалась ленивой, но незлой и смешливой бабой, переехавшей в город из деревни. Антон платил ей три тысячи в месяц, и Урсула была абсолютно счастлива – только просила не водить домой девок, чтобы соседи не заявили в полицию. Впрочем, Антон никого и не водил. Он, наконец, серьезно занялся фотографией и даже получил грант от одного местного фонда. Уже через полгода у Антона была выставка в галерее Eye/Eye.

А еще через год Антон уехал из Швеции, оставив Урсуле свое оборудование и пятнадцать тысяч евро – почти все, что у него было. Лена бросила университет и, соврав соседке по общежитию что-то про семейные проблемы, взяла билет на самолет. Они встретились в Гоа и поселились в маленькой гостинице, где, кроме них, жили только два гея-англичанина. Через три недели Антон и Лена сошли с ума.