…но даже сны в последнее время были как-то нехороши. Осколки дневных впечатлений больше не складывались в ночном калейдоскопе в симметричные леденцовые снежинки. Вместо этого в темноте набухал огромный бурый ком, вязкий внутри и ороговевший по краям. Все, что происходило во сне, было вызывающе фальшивым и даже не пыталось притвориться реальностью. Дневные мысли и события принимали обличья картонных персонажей с говорящими фамилиями: больше всего это было похоже на спектакли солдатского театра, морализаторские пьесы для которого пишет пышноусый мразматик-генерал, после смерти жены объявивший себя драматургом и взявший псевдоним Н.Е. Лагер. Просыпаться стало совершенно невыносимо. Стоило, уже открыв глаза и глядя на потемневшие доски потолка, вспомнить хотя бы крошечный обрывок сна, как полупрозрачный, словно траченный молью, пуховый платок тоски накрывал с головой и уже не исчезал до обеда, когда из графина наливалась первая – для пищеварения – стопка. Раньше он любил толковать свои сны: не предсказывать будущее, а, словно распутывая хитроумное британское преступление, угадывать, какие не замеченные днем мелочи прорастают в ночи цветастыми барочными джунглями, через которые так страшно и сладко пробираться к рассвету. Теперь же все было скучно и очевидно. Сперва в дело пошел, конечно, утомительный монолог неудачника-зятя о происках англичан, которые мечтают распространить польскую уголовно-освободительную заразу на литвинов и малороссов. Потом в лубочную карикатуру превратилась тяжба с соседским помещиком: тот мечтал отхватить заливные луга на правом берегу реки, хотя, на самом деле, это у него давно следовало отобрать березовый лес, на который он наложил руку лет десять назад посредством какой-то сомнительной комбинации. А вот фраза из зачем-то прочитанной на ночь газеты: «Третий Рим найдет свой Путь – дайте только срок». Дальше начался какой-то унылый фольклорный бред, отрыжка сказок для приехавших на лето внуков, – Иван-дурак, борющийся с Медведем за царскую корону. Причем внешне Иван почему-то напоминал Кащея Бессмертного. Бессмысленная опостылевшая связь с сопровождавшей детей английской гувернанткой представала в виде дурной бесконечности: bush, clitoris, bush, clitoris. Все это хотелось забыть как можно скорее, но куски сновидений преследовали весь день, появляясь словно из ниоткуда и больно толкая в сердце. Даже когда в заветном графине оставалось совсем…