когда ушли, наконец, все, кого любил
когда покончено, наконец, со всем, чего хотел
когда все кошмары вдруг помрачил
сияющий безумный маяк
или слепящее затмение уродливых форм мира сего
когда ты спокоен и весел
и, наконец, совершенно один
тогда, в новой великой тьме
ты исполнишь свой замысел

замысел нужен каждому – сказал, отвернувшись к теням, тот
кто, я думал, спал или умер
представь себе – сказал он – изъеденную плоть
зубы рвут
язык пробует
а голод алчет ее вкуса
теперь возьми плоть – он сказал
забери зубы и язык
вкус и голод
бери как есть
таков мой замысел

мой личный замысел о мире сем
я слушал эти слова и не думал о том,
исполнит ли существо, которое, казалось мне, спит или умерло, свою мечту
даже в самом глубоком сне
или в самой долгой смерти
потому что я слышал – такие замыслы, мечты
и я знал, им не хватает проницательности
ибо замысел должен
идти за пределы языка и зубов, и голода и плоти
за пределы костей и праха костей и ветра, что уносит прах
так я представил себе тьму, что была прежде ночной темноты
и странно сияющий свет
что не имел ничего общего со светом дня

тот день будет словно похож на другие
снова по телу бегут мурашки
снова нас держит великий давящий страх
но после – других дней не будет
больше не будет подобных миров
ибо у меня есть замысел
совершенно особенный замысел
больше не будет таких миров
больше не будет таких дней

есть лишь четыре способа умереть – возможно сказал мне сардонический дух
есть смерть, которая приходит довольно неожиданно
есть смерть, которая приходит довольно постепенно
есть смерть, которая приходит довольно безболезненно
есть смерть, которая несет боль
и сочетаться они могут различным образом
неожиданная и постепенная
безболезненная и полная боли
поддаться можно лишь четырем способам смерти
а других нет
даже когда голос стих
я ждал, когда он вновь заговорит
часы, дни и годы шли
я ждал продолжения
но слышал лишь слабое эхо, напоминающее:
других нет
других нет
тогда ли я начал вынашивать
свой замысел?

нет способа сбежать из мира сего
он проникает даже в твой сон
он – сама его суть
ты попался в свой сон
где нет пространства
вечный ад, где нет времени
ты не можешь сделать ничего, кроме того, что обязан
нет надежды сбежать из сна
который никогда не был твоим
и слова, которые ты говоришь, всего лишь его слова
ты говоришь, как предатель
под нескончаемой пыткой

многие покушаются на мир сей
и грезят о диких, колоссальных переменах
я слышал, как они говорят во сне
об изящных мутациях
хитроумном уничтожении
я слышал, как они шепчут по углам подкошенных домов
на аллеях и узких улочках сей кривой и скрипящей вселенной
которую они в мечтах выправили, сделав здоровой и звонкой
но каждый их свежий и непродуманный замысел
сломан в самом сердце своем
ибо они думают, что мир сей – единственный подлинный
а не всего лишь один из многих иных
чьи кошмары случились прежде
словно чудовищный сад, что разросся из одного семени
я слышал, как эти мечтатели говорят во сне
я стоял и ждал их
словно бы наверху темной лестницы
они ничего не знают обо мне
и не ведают ни одной тайны моего замысла
а я слышу каждый скрип их шагов

то был голос того, кто ждал в тени
того, кто смотрел на луну и ждал, пока я сверну за угол
на узкую улицу
и встану рядом, в тусклой лунной глазури
и вот он сказал
прошептал
что мой замысел непродуман
мой замысел о мире сем – чудовищная ошибка
ибо – сказал он – нечего делать и некуда идти
нечем быть и некого знать
твой замысел – ошибка, повторил он
этот мир – ошибка, ответил я

за ним всегда бежали дети
завидев, как он идет вприпрыжку
смешная походка
смешной человек
смешной смешной смешной человек
порой он их смешил
он их смешил, о да – смешил
смешил смешил смешил смешил
они катались со смеху
однажды он отвел их
в особое место, которое знал
и рассказал о мире сем
о смешном смешном смешном мире
что их порой смешил
он их смешил, о да – смешил
смешил смешил смешил смешил
они катались со смеху
затем смешной человек, который их смешил
порой смешил
открыл им свой замысел
совсем особый смешной замысел
зная, что они поймут
и рассмеются порой
он их смешил
о да, смешил
смешил смешил смешил смешил
глаза их округлились
они катались со смеху

впервые я услышал обо всем от безумца
в тихой темной комнате, пахнувшей изношенным временем и пространством
других людей нет
их нет совсем
феномен человека – всего лишь сумма плотно cвернутых слоев иллюзии
каждый из которых наматывает себя на большее безумие
но можно встретить кого угодно
если вокруг лишь безумные зеркала
они, красуясь, кричат и хохочут
в бесконечном вопле
но когда я спросил безумца – что это?
оно отразилось внутри зеркал
бесконечно идущих сквозь изношенное время и пространство
он лишь смотрел и улыбался
потом засмеялся и закричал
в его пустых черных глазах
я на миг поймал отражение
формы – тень божества
летящую прочь от своей изношенной бесконечной сути
от времени, места и всего самого худшего
от грез этого мира
мой особый замысел ради смеха
и криков

мы пошли на представление
в старом сарае
за окраиной города
и поначалу все шло хорошо
крохотная сцена с занавесом светилась в темноте
и куклы плясали на нитках
поначалу все шло хорошо
но вдруг все едва заметно переменилось, что почувствовали лишь немногие
и я был один из тех
кто тихо ушел
нет, я не ушел
потому что видел, к чему все идет
гримасы кукол становились страннее
и тонкие нити натягивались
мелкими движеньями мелких рук
публика вокруг пришла в ужас
повернулась и бежала с представления
в старом сарае
за окраиной города
но я хотел стать свидетелем того, чего не может быть
хотел видеть то, что нельзя увидеть
но в момент свершающейся катастрофы
мои куклы обратили лица к кукловоду

были сумерки, и я стоял в серой мгле в большом пустом здании
тишину усугублял гулкий голос
все вещи мира сего – говорил он
происходят из одной сути
для которой нет слов
это большая часть, у которой нет ни начала, ни конца
и единая суть этого мира, для которой не может быть слов
и есть все вещи мира сего
это меньшая часть, у которой есть начало и будет конец
и для которой есть слова, созданные лишь, чтобы их говорить
это мелкие поломанные существа мира сего – он сказал
начала и концы мира сего – он сказал
и для которых есть слова, созданные лишь, чтобы их говорить
забери эти слова – что останется, спросил он меня
я стоял в сумерках в большом пустом здании
и не отвечал
вопрос возвращался эхом снова и вновь
но я молчал, пока эхо не стихло
и когда сумерки стали вечером, я почувствовал
что мой особый замысел, для которого нет слов
движется навстречу большей тьме

есть те, у кого нет голосов
или те, кто никогда не заговорят
по причине вещей, которые они знают о мире сем
и вещей, которые они чувствуют к этому миру
ибо мысли, что наполняют мозг
поврежденный мозг
потому что боль, что наполняет тело
поврежденное тело
существуют в других мирах
бесчисленных иных мирах
каждый который стоит одиноко в бесконечной пустой черноте
для которой не создано слов
и где нет голосов, способных говорить
когда мозг полнится лишь поврежденными мыслями
когда пораженное тело полнится только болью
и стоит одиноко в мире, окруженном бесконечной пустой чернотой
существует в мире, о котором нет особого замысла

когда ушли, наконец, все, кого любил
когда покончено, наконец, со всем, чего хотел
когда все кошмары вдруг помрачил
сияющий безумный маяк
или слепящее затмение уродливых форм мира сего
когда ты спокоен и весел
и, наконец, совершенно один
тогда, в новой великой тьме
ты исполнишь свой замысел

Томас Лиготти, 2000
Написано для одноименного альбома Current 93, http://www.discogs.com/release/117987
Перевод: I.N.