Семён Петров встал в одиннадцать утра и потащился шакалить на пиво к новому супермаркету. Башка трещит, похмельё жуткое: Волосы ершом стоять, рожа помятая и вся в пятидневной щетине, на бесформенной голове – старая ушанка с облысевшим верхом и оттопыренными ушами. Одет в серую телогрейку и протёртые ватные штаны. Обут кирзачами.

Гегемон гегемоном, одним словом. Медленно продирался он через пустырь. То поблевать тянет, то переполненный альдегидом мочевой пузырь даёт о себе знать. Но ничего, молодцом Сёмка держится – идёт себе упрямо вперёд и не сдаётся! Стойкий гегемон оказался!

Вдруг видит за кустами какую-то странную возню – высокий господин в чёрном фраке, очевидно очень дорогом, галстук-бабочка на шее, весь из себя молодцеватый и элегантный, с усмешкой на лице и глазами, полными злобы и ненависти, раскидывает из большой свинцовой коробки светящийся красноватый порошок. Контейнер с порошком мистер крепкой хваткой зажал в левой руке, а правой, одетой в огромную свинцовую перчатку, неистово зачерпывал зелье и размашистыми уверенными движениями швырял его по всей округе. На первый взгляд напоминал он крестьянина-сеятеля с картины какого-нибудь уездного русского художника XIX века. Но с каждым новым броском лицо его и всю его потаённую сущность обезображивала ужасная и нестерпимая гримаса. Казалось господин зашёлся от оргазма в каком-то страшном и только ему понятном наслаждении.

Семён упал в кусты и на время притаился. Он разглядел, как мужчина прикончил первую порцию, откинул контейнер в сторону и потянулся в сумку за новым.

Тут только до Сидорова дошло, что порошок этот есть та самая красная ртуть, о которой постоянно пишут в газетах и говорят по радио. А диверсант (а это был несомненно он) занимается заражением территории и у него таких банок, очевидно, завались. А красная ртуть-то – она ведь денег стоит! И немалых. Он никак не мог вспомнить из вчерашних новостей – то ли двенадцать, толи двадцать тысяч долларов за банку. В любом случае сумма неплохая.

Хорошо бы хоть баночку отвоевать! Эх, сейчас бы друганов сюда – Валерку-седого да Витю-непотопляемый шкаф. Уж они бы быстро разобрались с провокатором. А так – дело рискованное. Здоров бугай! Разъелся на буржуйских харчах! Но ничего, прорвёмся! – с этими словами Петров бросился на злодея. Тот давно уже зашёлся от наслаждения в конвульсивных движениях – загаживание Великой и Святой Русской земли радиоактивной мерзостью доставляло ему уникальное, ни с чем не сравнимое удовольствие.

Петров ударил сладострастника кулаком прямо в нос.Тот вышел из кайфа и стал ловко обороняться – ещё бы, у него ведь была свинцовая перчатка. Они схватились с Петровым, повалились на траву и стали кувыркаться обильно посыпая себя из банки розоватым порошком.

После пяти ударов свинцовым кулаком Семён отрубился, но хватки своей не ослабил. Провокатор, запутавшись в фалдах смокинга, никак не мог от него отцепиться.

Кто-то из ближайших домов, увидев драку, вызвал милицию. Милиция на этот раз приехала на удивление оперативно.

Добив наконец-то Петрова и поднявшись на ноги, господин в смокинге обнаружил, что окружён со всех сторон милицейским патрулём. По требованию милиции провокатор предъявил чек Нью-Йоркского сити-банка на пятьдесят тысяч долларов и удостоверение на имя профессора политологии Гарвардского университета Джона Смита. Ну, и конечно, столько-то налички. Поглядев на всё это, на разбитую в кровь физиономию бессознательного Петрова в отключке, на свинцовую перчатку и полгектара загаженной радиоактивным порошком русской земли, на документы и чек, Лейтенант Семёнов произнёс глубокомысленно: “Вот значит какой они там в Гарварде политологией занимаются! Суки!”

Удостоверение профессору вернули, а чек и наличные придержали до выяснения обстоятельств. Никто их не рассматривал как взятку, скорее как вещественное доказательство.

Кто-то даже предложил сделать ксерокопии долларов и чека и подшить их к делу, но эту идею быстро замяли, – слишком уж не хотелось тащиться в центр города да ещё и платить за ксерокс.

Нарушителя привели в отделение и по всей форме оформили протокол. Начальник обезьянника, майор Кузнецов, не сразу смекнул в чём дело. Он по-привычке подумал, что в очередной раз приволокли полуподвижное тело Семёна Петрова. Лениво приоткрыл один глаз, но увидев старого и верного клиента, вернулся назад к своим дрёмам и неведомым мирам загадочной милицейской души. Семёнов не постеснялся растолкать шефа ввиду чрезвычайной важности происшествия. Тот поначалу остервенел от подобного панибратства, но потом, поняв в чём дело, бросился по очереди целовать подчинённых.

Успех был налицо. Силами отделения задержан один из наиболее опасных и уважаемых в мире шпионажа агентов. Кузнецов с детства мнил себя серьёзной политической фигурой в международных интригах, и вот, наконец, его мечты осуществились.

Чтобы не мешать столь редкому редкому и важному гостю, из кутузки в срочном порядке повыгоняли всю шваль и расстелили личный матрац лейтенанта Семёнова. Заботливый майор накрыл профессора своею собственной шинелью. Обезьянник закрыли, а потом и всё отделение заперли на ключ.

Желая отметить столь важный внешнеполитический успех России, майор позвал коллектив в ближайший кабак. Пришлось проставиться за счёт заведения. Пришедшего в себя Семёна Петрова тоже прихватили. Дело было уже ближе к вечеру, наконец-то бедолаге досталось опохмелиться.

Потом много произносилось разных тостов: За Россию! За родину! За нас, россиян! За Советский Союз! За доблестную и вечную советскую милицию! И так далее. Но не забыть как Петров встал и сказал: За здесь и сейчас! И чтоб побольше таких тварей ловили!

Много пили, много было хорошего и доброго. А когда вернулись в отделение, тут только вспомнили – зря, что никто не догадался как следует обыскать негодяя! Очевидно, злодей спрятал где-то укромно напильник. Ему удалось перепилить решётку и ловко ускользнуть от правосудия.

Эпилог

Во всей этой истории больше всего жалко Петрова. Он ведь, как ни крути, герой. Временами майора хватает за грудки совесть. Посылает он своих верных кунаков отловить на зассаных улицах старого алкаша. Достаёт из сейфа литровую бутылку смирнова, и сидят они вместе и рядят о том как шпиона упустили. И всплакнут они каждый о своём.

И откуда им знать, чтовсё для них сложилось не так уж плохо. Порошок тот был не красная ртуть, а йодистый стронций. Убивает всё вокруг на один, два, три года вперёд. Но поскольку все герои были повально пьяны, он ни на кого не подействовал. Алкоголь защитил организм от радиации. Трезвым в этой истории был только политолог-русофоб Джон Смит. Он хоть и перепилил решётку и успел сесть в поезд Москва-Таллин, до Российско-Эстонской границы так и не дотянул. Помер на полпути с поддельным паспортом на имя Николая Угодникова. Последний раз профессор пытался поглумиться над Россией.