В Москве состоялся фестиваль немецкого дарк-эмбиента Terra Incendium

В прошлые выходные в клубе IKRA гудели Inade, Herbst9 и Land:Fire. Все три проекта издаются на немецком лейбле L.O.K.I. Foundation, который, специализируясь на темном ритуальном эмбиенте, в значительной степени сформировал европейский пост-индастриал 90-х.

Концерт открыл дуэт Land:Fire – побочный продукт Herbst9, исполнивший весьма бойкую программу с видеорядом на тему ядерных испытаний. Хотелось, конечно, довести до логического завершения, пальнуть в крупнозернистые пейзажи ритм-н-хрустом, полирнуть, пардон, гроулингом – словом, прогуляться за рамки жанрового рабства. (Сугубо субъективные заметки). Следом началась самая многообещающая часть концерта. Inade, легенды многозначительного дарк-эмбиента и кураторы L.O.K.I. Foundation, подают себя как «аудиомифологов», исследователей запредельного. На сцене орудовали бородатый человек в черной шапке (похожий на ребе) и добротный бюргер, порой выходивший к микрофону постоять в позе мудрости. Из колонок лились многослойные каскады, чья стерильность не уступала качеству альбомных записей. Некое оживление привносили сахарные россыпи живых флейт, весьма уместные в общем потоке. Закрыли фестиваль Herbst9, чей, кстати, лучший релиз – 7-дюймовка Enenylyn – вышел не на L.O.K.I. Foundation, а на Drone Records. На этот раз к Генри Эмиху и Франку Мертену присоединился ударник, поначалу продемонстрировавший выдающую способность попадать мимо любых ритмических конструкций. И снова – слишком выверенный, выхолощенный саунд, впрочем, бьющий в сердце инфравибрацией. Отключив внутреннего цензора, стоит признать, что к концу часового выступления «Осень9» слегка выбила оставшихся в зале (многие покинули клуб, спеша успеть на метро) из реальности.

Другой вопрос, что вопреки названию мероприятия, земля под ногами не сгорела – И ЭТО НЕ МОЖЕТ НЕ ОГОРЧАТЬ. Лет десять назад хедлайнеры фестиваля казались пионерами заповедного фронтира. Правом на него претендовать никто особенно не интересовался, потому что претенденты говорили на новом музыкальном языке. Сегодня же вокруг нарисовалась толпа имитаторов, лопочущих на том же языке столь бойко, что вслушиваться не хочется. Новизна здесь не причем – дарк-эмбиент, в конце концов, крайне традиционное искусство и не страдает информационной одержимостью. В случае с Inade и L.O.K.I. Foundation изматывает бесконечная реплицируемость антуража, жонглирование атрибутами мудрости. Сделайте глубокомысленный вид, зачитайте цитаты из «источников» и – ощутите эрозию смысла. Ощутите вовлеченность в безопасное стерильно-европейское хобби. В ситуации переизбытка сущностей, одержимых вирусом авторствования, подлинность, если она и была, теряется в лабиринте отражений.

С другой стороны Web 2.0 на социальном уровне предполагает возникновение полуавтономных ячеек со своим культурным кодом. Пусть их будет больше, «пусть государство будет маленьким» и пусть поэзия станет делом каждого. Но, честно говоря, я и не знаю, что нас спасет.

Фотографии с фестиваля Terra Incendium можно посмотреть здесь: http://radiodrone.ucoz.ru/photo/1-1

1. Что означает аббревиатура, скобочки и точечки в названии вашей группы?

Carsten:
[:SITD:] расшифровывается как Shadows In The Dark. Это метафорическое выражение музыки и текстов нашей группы. Когда мы начинали в 1996 году, то многие люди, особенно пресса и рекорд-компании считали нас готической группой. Поэтому мы решили писать наше название сокращенно и заключить его в скобки, чтобы подчеркнуть электронный стиль музыки.

2. Несколько странных цифр – группа существует уже около 10 лет, выпустила всего два полноформатных диска, но несмотря на это обладает достаточно большой армией поклонников и постоянно занимает высокие места в европейских альтернативных чартах. Почему вы за такое долгое время выпустили только два альбома? Как вы можете объяснить, что вы были так быстро приняты и признаны публикой, учитывая, что достаточно большое количество групп сегодня играет аналогичную музыку? Вы не думаете, что есть смысл закрепить успех выпуская больше дисков и привлекая аудиторию количеством, а не качеством релизов?

Carsten:
Мы выпустили 4 полноценных альбома: “Trauerland”, “Atomic”, “Stronghold” и “Coded Message: 12”. Первые два спродюсированных лично нами релиза “Trauerland” и “Atomic” распространялись не через лейблы, очень ограниченным тиражом на концертах и через журналы. Именно поэтому многие думают, что мы выпустили только два альбома. В 2002 году мы пришли к мысли работать с Adrian Hates (Diary Of Dreams) и его лейблом Accession-Records. В том же году мы выпустили “Snuff E.P.” включающий песню “Snuff Machinery” на Accession-Records. Сингл попал в десятку наиболее успешных альтернативных хитов германии того года. Вследствие чего многие узнали нас только 2002 году. Мы не можем объяснить, почему наша музыка стала популярна. Наша музыка идет из глубины наших сердец, и мы рады, что так многим людям нравится то, что мы делаем. Кажется, наша аудитория поняла, что [:SITD:] 100% аутентичны. Важно качество релизов, а не их количество.

3. Вы работали с Oomph, делали для них ремикс на ‘Das Letzte Streichholz’. Как появилась идея этого сотрудничества? Кто первый вышел на контакт вы или Oomph? Что думают ребята из Oomph о вашем ремиксе?

Tom:
Мы уже многие годы знаем друг друга. Мы несколько раз выступали вместе на концертах и обсуждали возможное ремикс-сотрудничество. Весной 2006 года я диджеил вместе с Dero на “Oomph! Day Party” в Берлине. В этот день родился план создания ремикса [:SITD:] на сингл Oomph! “Das Letzte Streichholz”. Мы слышали от ребят, что им действительно понравилась наша версия.

4. Как бы вы определили стиль, в котором играете? Важны ли для вас определения стиля или вы просто делаете музыку, которая вам нравится и вам все равно, как ее будут называть? Видите ли вы различие между EBM с элементами future-pop и future-pop с элементами EBM? Согласны ли вы с тем, что все эти определения придумываются параноиками или людьми, которым просто нечем заняться?

Tom:
Мы придерживаемся стиля “Electro”, у нас нет намерения переписывать историю электронной музыки, но мы надеемся, что [:SITD:] создал свою индивидуальность, а с годами мы выработали и наш собственный стиль. Наша музыка – это главное, на чем концентрируется внимание. Она проста, но нам нравится то, что мы делаем, вот и все, и нам безразличны все эти разбивки на категории.

5. Почему вы решили заниматься музыкой и почему именно такой?

Tom:
Это было не решение, это то что было близко нашим сердцам – писать электронную музыку. Нам нравятся старые вещи таких групп как Front 242 или Nitzer Ebb. На каждую группу оказывает влияние музыка, которая нравятся ее участникам, также мы слушаем современную электронную музыку, так что это автоматический процесс развивать эти влияния в соответствии с сегодняшним электронными движениями и прогрессом.

6. Хотите ли вы стать очень популярными звездами?

Carsten:
Нет, мы не хотим становится популярными звездами. Мы видим себя андеграундными артистами. Мы независимы и вольны делать то, что нам нравится. Это подарок, иметь возможность осуществить свою мечту. Нам не нужны чемоданы денег, чтобы быть счастливыми. Более того, мы очень ценим тот факт, что у нас есть и наша частная жизнь. Это важно для нас!

7. Ваши недоброжелатели говорят, что в вашей музыке очень много заимствований. особенно часто упоминается ваша схожесть с Suicide Commando. Что вы думаете об этом?

Tom:
Это не имеет значения. У каждого есть право иметь свое собственное мнение. Мы уважаем Suicide Commando, но мы думаем, что наша музыка сильно отличатся от их. Мы не используем дисторшн-эффектов на вокале, и мы имеем склонность писать песни с некой особой драматургией. Обе группы имеют свой собственный уникальный стиль.

8. Какое место в вашем творчестве занимает алкоголь? Может ли творчество существовать без «допинга»?

Carsten:
Нам не нужен алкоголь или наркотики чтобы творить. Мы думаем, что голова должна быть чиста для того, чтобы в ней зародились хорошие идеи. . .

9. Современного человека окружает множество звуков. Используете ли вы услышанные в поезде, на улице, на собственной кухне случайные звуки в своих композициях?

Tom:
Нет

10. Настоящий музыкант должен иметь хорошую технику, или истинным творцам достаточно пары кастрюль и старого ленточного магнитофона?

Tom:
Это зависит от музыки которую вы хотите создавать. Очень часто минималистичные или индустриальные вещи звучат интересно без использования лучшего технического оборудования. Это может завораживать. Если вы любите мелодичность и атмосферность, и предпочитаете идеальную обработку, то вам стоит использовать самое лучшее оборудование.

11. Представьте, что вы услышите по радио собственную песню в исковерканном исполнении непонятно кого. Какова будет ваша реакция? Вам будет все равно, или вы возьмете обрез и поедете на радио? Или вы обрадуетесь вашей нечаянной популярности?

Carsten:
Это забавно. Я думаю мы повеселимся….

12. Зачем вы пишете музыку? Вы хотите что-то донести до всех или это просто обычная работа в области энтертеймента?

Carsten:
Страсть. Кажется ответ получился коротким, но он бьет точно в цель.

13. Если бы ваша группа называлась по-другому, у нее была бы другая судьба?

Tom:
Не имею ни малейшего понятия. Да и кто бы мог ответить на это . . . ? ! ?

14. Вы уже знаете, что будет в вашем следующем альбоме? Есть ли такие композиции, которые вы нарочно не включаете в записываемый альбом, оставляя их для следующего? Или ко времени работы над следующей пластинкой вы будете совсем другими людьми?

Tom:
Мы планируем написать абсолютно новые песни, а не использовать старый материал. Посмотрим что будущее приготовило для нас…

15. Ваша музыка – это “спектакль” или это ваш внутренний мир, переложенный на слова и ноты?

Carsten:
Наша музыка – это выражение наших сокровенных чувств.

16. Выходя на сцену, вы чего-то ждете, вам нужна поддержка публики или вы можете играть с той же силой и для пустого зала?

Carsten:
Это ни с чем не сравнимо, стоять на сцене и наблюдать на то как публика реагирует на твою музыку. От этого мурашки бегут по коже, неважно играем мы на большом фестивале или в маленьком клубе. Это удивительное чувство – делиться своими эмоциями с толпой, отдавать что-то и получать что-то взамен.

17. Люди, слушающие музыку разных стилей – это, по-вашему, разносторонние люди или они просто не могут определиться?

Carsten:
Люди слушающие разную музыку – это люди широких взглядов. У каждого бывают разные настроения. Я думаю, большинство предпочитают слушать что-то потяжелее на вечеринках. Если они хотят почитать книгу дома, то они предпочтут послушать что-то совершенно другое.

18. На фестивале Synthetic Snow с вами будут вступать еще две иностранные группы, Gothminister и MESH, знакомы ли вы с творчеством этих групп? И как вы его оцениваете?

Tom:
Мы знаем обе группы и уважаем их музыку.

19. Выступление на фестивале будет вашим первым визитом в Россию. Слышали ли вы какие-нибудь отзывы от ваших коллег музыкантов о России?

Carsten:
Мы слышали много хорошего о Россииб особенно о восторженной публике на концертах. Мы действительно с нетерпением ждем этого события и надеемся увидеть вас всех 2 декабря, 2006 на Synthetic Snow Festival в Москве. Берегите себя и оставайтесь на волне.

Массимо Магрини (Bad Sector), видный музыкальный исследователь закоулков Вселенной, – об инопланетных цивилизациях, антикопирайте и безопасном пессимизме.

Первое, на что обращаешь внимание в лице этого невысокого итальянца 40 лет, – это глаза. Серые глаза лазерной сосредоточенности. Словно осознавая их силу, в разговоре Массимо Магрини экономит взгляд, а вместе с ними и слова. За него говорит музыка Bad Sector; ее берущая за жабры примечательность в том, что все эти космические шумы, гармонии самодельных синтов и биологические звуки объединены не пустой комбинаторикой (которую так просто лакировать ярлыком «экспериментальности»), а пытливой исследовательской мыслью. Творческая мощь deep emotional dark ambient в исполнении Магрини ощутима почти на физическом уровне – сердцем, желудком; мощь, преображающая немузыкальный сор во властный слепок вечности.

IM.R: Какие впечатления оставил ваш недавний визит в Россию? Вы уже бывали в Москве, но Томск и Сибирь посетили впервые…

Массимо Магрини: Москва предстала предо мной городом, переживающим стремительные перемены. Помимо прочего у меня создалось впечатление, что русская молодежь несколько изменила свое отношение (поначалу весьма восторженное) к массированной инъекции капитализма. А Томск – это милый провинциальный город посреди холодной, но невероятно прекрасной страны.

– Многие русские слушатели удивляются яркости и глубине вашего восприятия советской космической программы. Чем она является лично для вас?

– Эта тема увлекала меня с самого детства. Я всегда предпочитал русскую космическую программу американской – по ряду причин. Одна из них заключается в том, что США активно пользовались религиозной риторикой, которая мне отвратительна. Другая причина заключается в том, что американцы не заслуживают полного доверия (они признали, что некоторые из всем известных фотографий лунной программы Apollo являются на самом деле подделкой). Но главная причина моего интереса объясняется тем, что русская программа, которая, разумеется, являлась частью советской пропаганды, была преисполнена эпических и величественных чувств, которые гораздо ближе мое личному видению космоса.

– На московском концерте прозвучали несколько неизданных композиций. Поправьте, если я не прав.

– На моих концертных выступлениях всегда можно услышать неизданный материал. Это делает концерт более интересным для слушателей.

– Чем для вас являются концертные выступления?

– По сравнению со студийными работами, это совсем другая история. Например, материал, который хорошо звучит в записи, не годится для живого выступления, и наоборот. Очевидно, что концерты дают гораздо больший выброс энергии и требуют меньше внимания к мелким деталям. Мои выступления всегда интуитивны; смешно, что всегда найдется кто-нибудь, кто постарается выискать в них сложные смыслы и мессаджи.

– Почти десять лет назад в интервью Artefakt вы сказали: «Мне очень тяжело работать с ритмами, потому что они очень сильно меняют характер моей музыки, сдвигая баланс в сторону материального воздействия. Нужно быть очень осторожным, чтобы при этом ничего не потерять». Судя по последним альбомам ситуация изменилась?

– Даже если в двух моих последних работах есть пульсирующие шумы и бит, их нельзя называть ритмичной музыкой: вы не сможете под них танцевать (впрочем, в немецких клубах я видел, как отплясывают под раннего Merzbow…). Как бы то ни было, эти инновации вовсе не окончательны. Это выбор, продиктованный концепцией данных альбомов. Я остерегся делать «космическую» музыку для Kosmodrom: учитывая тему, мог бы получиться страшный кич. Так что я постарался передать в звуке образ «космических технологий». Что касается Reset, то у книги очень пост-киберпанковское настроение (в основу альбома положен роман испанского фантаста Томмасо Лизы, которая зачитывает свои тексты поверх музыки Bad Sector – прим. im.r), поэтому я решил сделать его более дигитальным и насыщенным искажениями.

– Bad Sector часто называют «научным эмбиентом». Насколько именно этот – научный – аспект важен для вас в творчестве?

– Честно говоря, я впервые слышу такую характеристику… на самом деле в моих произведениях нет ничего «научного», Bad Sector – это музыкальный, а не лабораторный проект. Но, конечно же, я люблю использовать внешне холодные и (псевдо)научные темы в моих релизах. Они меня вдохновляют больше «разговоров» о политике и тому подобном.

– Известно, что многие шумовые музыканты с предубеждением относятся к использованию компьютерных программ. Существует мнение, что аналоговый звук более «теплый и живой», а цифровой – «сухой и мертвый». Вы его разделяете?

– Это распространенное, но весьма наивное мнение. При желании можно запрограммировать звук так, чтобы он звучал «аналоговым». Причем сделать это таким образом, что вы даже не поверите, что он создан с помощью программных средств. Конечно, это весьма сложно, но возможно. Важно, какую модель использовать: если вы стремитесь добиться «аналогового» звучания, нужно симулировать аналоговые «дефекты» (нестабильность параметров, насыщенность, посторонние призвуки и пр.) Если аккуратно все учесть, то созданный звук будет «аналоговым». Но стоит ли он потраченных усилий? Я думаю, что нужно просто четко понимать, чем вам нравятся аналоговые звуки, и стараться передать именно эти аспекты. И, разумеется, смешно, когда используют современный «железный» синтезатор, думая, что он звучит более «аналогово»: при этом совершенно забывают, что него внутри есть процессор, оперативное запоминающее устройство, цифроаналоговый преобразователь и прочее, плюс все это работает по алгоритму, точная копия которого используется в программном синтезаторе.

– Как долго вы можете работать над одной композицией? Вы добиваетесь максимальной продуманности, или же оставляете место спонтанности?

– Иногда я записываю треки за несколько минут, а иногда работаю месяцами… Как бы то ни было, это всегда сочетание интуитивного творчества и спонтанности.

– Выделяете ли вы из своих работ какие-то особенно? У Вас есть любимые диски Bad Sector?

– Это всегда последний, потому что он отражает мое текущее настроение.

– Многие считают вашу музыку мрачной. Вы оптимист или пессимист?

– Ну, я склонен к пессимизму. Когда-то я старался быть оптимистом, но меня постигло столько разочарований, что я вернулся к… более безопасному мировосприятию. Стоит мне представить себя делающим «счастливую» музыку, – с цветами и поцелуйчиками – я не могу удержаться от смеха…

– Важна ли для вас реакция слушателей? И если да/нет, то по каким критериям вы оцениваете успешность/неуспешность того или иного релиза?

– Bad Sector – это некоммерческий проект, поэтому нет большой разницы, продам я 100 или 1000 копий. Так что не имеет смысла быть одержимым мнением слушателей – я просто делаю то, что мне нравится. Но, разумеется, я счастлив, что людям нравится то, что я делаю: не потому, что я эгоцентрик (на самом деле все как раз наоборот), просто я чувствую, ну, как если бы сослужил кому-то хорошую службу…

– Назовите последнюю книжку/диск, которые вы на вас произвели впечатление?

– Недавно я слушал последние работы Clausthome (Латвия) и Galerie Schallschutz (Германия). Мне понравилось. Это хорошие примеры эмбиентного нойза, созданного с использованием звуков из необычных источников. Последнее, что я прочитал – это отчет итальянской экспедиции в Сибирь к месту падения тунгусского метеорита.

– В интервью журналу Stigmata в 2001 году вы сказали: «С определенной точки зрения, дефекты в технических устройствах завораживают. Вы теряете возможность полностью их контролировать, и это порождает непредсказуемые, порой страшные результаты». Насколько вы, как человек профессионально и творчески занимающийся аудиотехникой, склонны усматривать в ней свою необъяснимую жизнь? Не оживает ли техника от общения с ней?

– Хм, затруднюсь с ответом. Скажу лишь, что в последние годы, я осознал, что определение «жизни» целиком и полностью создано людьми и поэтому совершенно произвольно. С точки зрения, к примеру, мотоцикла, концепция жизни была бы совершенно иной…

– Не кажется ли вам, что технологический процесс напрямую связан с девальвацией самой сущности жизни?

– Опять-таки, что такое «сущность жизни»? Есть ли она? Вспомним, что мы, в конце концов, – машины на основе углеводорода. Если какое-то макроскопическое влияние существует, то я бы назвал его деградацией самой природы мира, которая, возможно, приведет к вселенскому коллапсу.

– Как вы относитесь к пиринговым сетям, mp3 и свободному распространению информации? Страдаете ли лично вы от деятельности пиратов?

– Мне все это нравится. Я сам пират!

– Не кажется ли вам, что mp3 как формат грозит убить CD и винил?

– Это справедливо скорее для коммерческой музыки (Мадонны и тому подобного): продажи этих CD за последний год упали примерно на 30%. Но в случае с андерграундной музыкой это не работает. Люди все еще любят «реальные» вещи, оригиналы, специальные издания.

– Чувствуете ли вы себя человеком своего времени? Если бы была возможность выбирать, где, когда и почему бы вы хотели родиться?

– Я не могу представить себя в другом времени. Все схемы в моем мозгу построены на опыте этого мира, этого времени.

– Вы религиозный человек? Считаете ли вы себя скорее рациональным, чем интуитивным человеком?

– Было бы неправильно сказать, что я не интересуюсь религиями: я полностью против них! Но если вы имеете в виду под рациональным человеком банковского работника с красавицей-женой, детьми, паркетным внедорожником и отпуском на морском курорте – то нет, я не такой.

– Верите ли вы во внеземные цивилизации?

– Разумеется. Как вы, наверное, знаете, вероятность их существования составляет около 100%, а вот шансы их встретить – увы – стремятся к нулю.

– Мутации птичьего гриппа, иранский терроризм, американский дефолт… разделяете ли вы апокалиптические настроения, владеющие умами? Насколько вы вообще подвержены влиянию СМИ? Или же вы живете изолировано, в своем мире.

– Я не чувствую себя изолированным, но я скептически отношусь к информации, полученной от обычных масс-медиа. Особенно после 11 сентября.

– И напоследок политический вопрос: чувствуете ли вы себя итальянцем, или в первую очередь европейцем? Как вы расцениваете процесс европейской интеграции?

– Мне нравится место, где я живу (Тоскана), но я должен признаться, что не люблю Италию, Пизу и итальянцев как нацию. На самом деле, это не нация, а сборище индивидуумов, каждый из которых стремится обокрасть другого с улыбкой на лице. Они просто не могут понять, что живут в обществе. Есть флэшовый мультик Бруно Боццетто Europe vs. Italy (вы легко найдете его в Интернете), который разъясняет ситуацию очень смешным образом. Я полностью с ним согласен! Вообще, я считаю, что европейские страны «серии А» (Великобритания, Германия, Голландия, Испания и др.) действительно находятся на пути интеграции, а страны «серии Б» (Италия. Греция и др.) прежде чем интегрироваться должны многое поменять. Прежде всего в мозгах своих граждан.

Досье: Массимо Магрини родился в 1966 году в Италии. Свой первый синтезатор собрал в 15 лет. В Пизанском университете получил ученую степень за работы над приложением объектно-ориентированного подхода к музыкальным произведениям. Эксперт в области аналоговой электроники и обработки цифровых сигналов. В сотрудничестве с Пизанским инстутитом при Национальном Исследовательском Совете (CNUCE/CNR) создал ряд уникального программного обеспечения и музыкального оборудования, в том числе числе генерирующих звук на основе удаленного считывания жестов. В 1992 году основал проект Bad Sector, стиль которого Магрини характеризует как deep emotional dark ambient. В своих работах активно использует нестандартные источники звука: телеметрию, кардиограммы, солнечный ветер, счетчик Гейгера, записи спутниковых и военных трансмиссий, программы по генерации фонем и др. В России выступал на фестивалях Landschaft, «Архаика и технология», в марте 2006-м дал сольный концерт в Москве и принял участие в фестивале электронной музыки в Томске.

Использованы фото:
lv-the-one.livejournal.com
suo-me (www.gothic.ru)

Ахтунг! Ахтунг! В небе! Покрышкин!
Мне срочно! Нужен! Аминазин!

Вы заметили? Все только и грезят об апокалипсисе. Предвкушаемый пиздец многолик и переменчив – мутации гриппа, ядерный удар, американский дефолт… Разговоры сопровождаются легкой дрожью. Мама, я знаю, в этом смутном экстазе нетрудно расслышать вековой стон: миллионы устали. Бьется колокол истощения – иссякли надежды и самоуважение; подмигнув, спрятались вены и водка грозит всосаться в прилавок. Человечество одержимо волей к небытию, жаждой исчезнуть. Я-ты-он-она хотим перестать, где перестательная железа?

Перестала, не дождавшись хозяина.

В связи с этим многих волнует другой вопрос – растет ли число психически больных? Я бы предпочел рассмотреть его немного под другим углом. В чем сомневаться не приходится, так это в том, что растет число работников психологической, и в меньше степени – психиатрической индустрии. Что не удивительно, ведь чем больше человек боится сойти с ума, тем с большей вероятностью он начинает интересоваться душевной сферой. А там и до профессиональной практики шаг короток. Это щелкает защитный механизм – «Уж со мной ЭТО случиться не может, нет-нет, тем более теперь». Остинатным басом к соло тотальной истерии служит монументальный взлет фармакологии. Таинственную болезнь без физического субстрата – шизофрению – практически не лечат иными способами, кроме фармакологических, тем более, что они становятся все безупречнее. Диверсификация и эффективность лекарств (я молчу о smart drugs) фантастическая – от слезливости, апокалиптической тревоги и мыслей о двойственной природе морали жителей Плутона. Собственно, с какой проблемой бы ты не пришел, всегда найдется белый кружок, который спасет. Как там поет Танюша Буланова? Восемь таблеток от одиночества. Йее. На танцполе конвульсирует красная фигурка. Будущее – это шизофрения и фармакология.

Часто думаешь: сердцем каждой корпорации является людоедская железная машина. С жёсткой логикой и работающим как часы механизмом.

И как исследователь-пионер лезешь всё выше и выше по карьерным ступенькам в надежде эту людоедскую железную машину найти и выяснить – а как она работает, из чего состоит, как управляется.

Вот ты уже маленький начальник, но машины не видно. Твои начальники – такие же люди как все, со своими слабостями и странностями, и, что хуже всего, со своими обычностями.

Надо лезть дальше.

Для этого надо учиться.

Учишься понимать и принимать цели корпорации. Учишься четко расставлять приоритеты и оправдывать все свои действия на рабочем месте, исходя из этих приоритетов.

Становишься начальником среднего уровня. Много общаешься со своим топом. Иногда видишь самого главного босса.

Вот только людоедской железной машины не видно.

То есть, не совсем не видно. Что-то такое временами проскальзывает. Но как-то мельком и вскользь.

Однако, просвет есть. И ты идешь, например, учиться на МВА или посещаешь все практические тренинги для больших корпоративных людей.

Учишься отделять стратегию от тактики, учишься ставить цели и добиваться их исполнения. Учишься строить из людей более-менее хорошо работающие системы.

Выбиваешься в топы. Иногда выпиваешь с главным боссом, твоя жена общается с его женой.

Выступаешь на правлении, ставишь задачи, координируешь их исполнение с другими такими же топами.

И всюду, на каждом шагу встречаешь намеки на существование людоедской железной машины.

Но не саму людоедскую железную машину.

Время от времени под вторую бутылку коньяку распрашиваешь расслабившегося главного босса о расстановке сил в совете директоров, группировках и идеях, разбираешься в их предложениях, завязываешь знакомства, поддерживаешь наиболее перспективную группировку и сам становишься главным боссом, отправляя своего приятеля на заслуженный отдых.

Впервые садишься в его (теперь твое) кресло, за его (теперь твой) стол, изучаешь содержимое самых секретных корпоративных документов, проводишь первое совещание.

Внимательно за всем следишь, отлаживаешь работу корпорации под свое представление о благе корпорации. Используя свое влияние на совет директоров, проводишь правильные и, ты уверен, нужные корпорации решения. Не всё получается в организационном строительстве, но ты уверен в своей эффективности и адекватности твоей политики стоящим перед корпорацией целям.

Ты всё знаешь и всё видишь.

Только людоедской железной машины не видишь.

Почти нигде. Даже в зеркале только несколько бессмысленных мясных её фрагментов.

Однополчане, подводя итоги года, специально подразделяют побежденных врагов на:
а) побежденных в открытом бою и
б) сломленных ошеломительной красотой уставов полка.
Однополчане, подводя итоги года, отмечают, что год – это слишком много для тактики и слишком мало для стратегии. Это не тактика и не стратегия. Это традиция.
Но традиция включает в себя доктрину, которая включает в себя стратегию? – спрашивает враг.
Да, – отвечают однополчане.
И еще один ошеломленный враг уходит с поля боя читать уставы полка.

Реальность – это иллюзия, вызванная отстутствием музыки. Rapoon приехал ее развеять

Узникам гравитационного карцера грустно: Heilige Feuer переехал на весну, а в организмах чуется нехватка шумовых структур. Но доктор прибыл – сквозь снежные равнины, когда в клубе “Дом” сыграл сам Робин Стори (Zoviet France, Rapoon), известный тем, что выступает крайне редко.

Желающих отшлифовать себе мозг индустриальной классикой набилось на удивление много. Тех, кто поспешил, заведение порадовало бесплатным пивом из закрытого бара, но сломанный проектор обломал всех в равной степени.

Перед Rapoon выступил Cisfinitum, самый яркий проект русской drone-ambient-сцены. Назло бесам технических неполадок Евгений Вороновский отшаманил добрые 45 минут, плавно балансируя между ритуальными ритмами и текучими мерцающими вибрациями. Музыкант выступал без скрипки, поэтому саунд-картины получились аскетичнее обычного.

Дальнейшее по меткому замечанию одного из посетителей, напоминало созерцание трехмерной картинки: при первом взгляде видна только мешанина бесформенных деталей, но если суметь правильно расфокусировать взгляд, то взору предстает удивительное объемное изображение. Сколько потребуется времени, чтобы схватить потайную картинку – как и во многом – зависит от установки, обстановки и дозировки. В случае с Rapoon дозировка приближалась к оптимальной. После неуверенного старта Стори постепенно набрал обороты, тонко манипулируя многослойными звуковыми полотнами. Шепоты и скрипы британец нашпиговал этническими мотивами – в лучших традициях Zoviet France. Стоило бы еще прибавить громкость раза в полтора – для пущей психоактивности. Из-за отсутствия видеоряда (Стори подготовил сет собственных графических работ, включая карты Таро), выступление показалось затянутым, но когда стихли последние аккорды, тишина внешняя совпала с внутренней. Такое молчание наступает, если долго одиноко бродить по лесу – тогда внутренняя сволочь захлебывается пиздежом, не выдержав красоты.

А молчание – золото.

В ночь с 1 на 2 декабря в Петербурге в RED Club’e состоялся третий пост-индустриальный фестиваль КультФРОНТА – THALAMUS. Под крылом фестиваля собрались как одни из самых известных и значимых российских индустриальщиков, так и молодые и неизвестные пока музыканты.

Первое впечатление – охрана клуба, на которую в последствии небезосновательно жаловались гости фестиваля. Некоторые ее представители вначале были очень даже восприимчивы к музыке, звучавшей из зала. Они настороженно прислушивались к скрежету и шуму, потом один из них задумчиво произнес: “О! Автомат стреляет. А это гаишные машины сигналят – гонятся в ночи за рейсерами”. Это было предчувствие победы нойза над гламуром. Дело в том, что часам к 12-ти со второго этажа клуба начали спускаться студенты, отплясывавшие на проходившей там R`n`B – вечерине студенческого совета при губернаторе. Представление, которое гламурная золотая молодёжь устроила для гостей феста, превзошло самые ожидаемые ожидания. Бодрым шагом “от бедра” в зал периодически, но неизменно гордо дефилировали парами и по отдельности девушки и юноши, одетые по последней тинейджерской моде, а-ля “голые пупки и блёстки-блёстки-блёстки”. По мере приближения к залу твердый шаг их смягчался и оттого замедлялся. Уже с опаской заглядывали они в темноту, что же это там грохочет на сцене? А через 10-15 секунд, они, шатаясь, растерянно выползали из беспощадной звуковой ванны и из последних сил рвались на второй этаж, в бездумно-знакомые ритмы. “Вот он, нойз против гламура в чистом виде”, – восклицали один за другим музыканты, у которых от радости блестели глаза. Да, все же индустриальное течение склонно по доброте своей к гуманитарно-просветительским миссиям. Недаром один подвыпивший телевизионщик долго говорил: “Я ничего не понимаю! Но вы делаете очень важное, социально-значимое дело!”. Мы молча соглашались.

Алексей Борисов (Москва) – один из старейших представителей индустриальной сцены России, частенько, впрочем, выступающий и записывающийся и с иностранными музыкантами, не стал настраиваться, в отличие от большинства участников фестиваля, и сразу начал играть. Подход к построению композиций и самому звукоизвлечению у Борисова сильно отличается от так называемой “новой школы” контркультурной сцены, состоящей, в первую очередь, из представителей питерских молодых индустриальщиков. Наверное, вследствие этой извечной пропасти между “отцами и детьми” его нынешнее творчество принимаемо не многими. Тем не менее сравнительно небольшое импровизационное выступление Алексея плюс немыслимый по содержанию видеоряд произвели неизгладимое впечатление на всех. Мозг каждого слушателя прошёл через своеобразный шумовой фильтр, который убрал лишний информационный груз и подготовил базу для новых знаний музыки следующих проектов. А следующими стали Bardoseneticcube (СПб), чьи появления на публике, к сожалению, крайне редки, хотя проект, кроме того, что является старейшим индустриальным коллективом Петербурга, несомненно, ещё и интересен самой музыкой. Помимо стандартного индустриального железа в арсенале музыкантов оказалась электрогитара, что выгодно выделило сет коллектива на фоне прочих творцов третьего ТАЛАМУСа. Затем выступил еще один “папа” контр-культурной сцены России – DMT (Саратов), впрочем, развивающий свой талант “в ногу со временем”. Дмитрий Толмацкий давненько не покидал пределов родного города, предпочитая творить в уединении. Звуковое полотно из лучшего созданного за последние годы, изящно сшитое Толмацким, было украшено хитрыми звуковыми узорами Алексея Борисова, который поддержал коллегу, оставшегося без второго музыканта проекта перед самым фестивалем. Программа называлась “Helter Skelter”, что, в частности, подтвердил видеоряд с богоподобным Чарли Мэнсоном. Далее шла Неизвестность (Москва), которая немного не вписалась в общую стилистику фестиваля, однако их барабаны истинных ценителей привели в восторг. Стоит отметить, что данное выступление московских музыкантов было совместным с Евгением Вороновским (проект Cisfinitum), и оттого поклонники ждали полюбившегося всем гипнотического эмбиента. Но взамен получили грубоватый и напористый долбёж под истерично-пафосные крики солиста про ауру солнца. Виртуозной скрипки Вороновского, к сожалению, совсем не было слышно. В очередной раз удивили разнообразием и глубиной своей творческой мысли Ganzer (Рязань), участники которого также известны как дарк-фолковый проект Majdanek Waltz. Никто не ожидал от них такой мощи и интересного нойзового звучания, извлекаемого из ноутбука вперемешку со случайно пойманными волнами попсовых радиостанций. Татьяна Буланова и Юрий Шевчук в нойзовом обрамлении воспринимаются довольно-таки дико и весело. Этот шквал звукового безумия навсегда запачкал не один десяток стерильных когда-то мозгов представителей Поколения NEXT. К моменту выступления Анны Журко & 1g0g’a (они же – проект Шумы России), спустившийся сверху студенческий R’n’B-шный люд осатанел от непонятных им звуков и, не желая хоть немного воспринять что-то новое и неизведанное, потерял свой золотой лоск и начал в совершенно недостойных для молодой интеллигенции (которой на Руси всегда считалось студенчество) формах требовать “колбасы”. Гоша Солнцев со сцены провел с молодежью профилактическую беседу на тему “развивайтесь во все стороны”. Но, к сожалению, выбрал немного не подходящие методы, пообещав стриптиз от своего имени и от имени Ани, которая вообще еще не появлялась на сцене. Привело это к тому, что во время их серьезного выступления, посвященного тому, что в России каждые 18 минут убивают одного человека, Ане пришлось укусить одного из страждущих ее тела слушателей за нос. В порядке самообороны, естественно. Наверное, поэтому их выступление было более чем коротким – всего 15 минут.

“Сливки общества” cо второго этажа уже перестали веселить своим непосредственным ужасом, и стали немного раздражать. Евгений Савенко, перед выступлением с товарищами (проект “Говорит Радио Космос” СПб), хмуро сообщил, что сейчас будет дискотека. Даже находясь вне зала мощный поток этого звукового полотна можно было выдержать с трудом. Тогда еще подумалось: так вот что он имел ввиду под настоящими танцами!

Из зала выдуло почти всех, за исключением парочки самых стойких. Голова уже раскалывалась от пронзительно режущего тело на части раскаленного железа, а Евгений всё скандировал в микрофон: “Ха-ра-шо”! Фильм “Космический рейс”, прекрасно озвученный апостолами российского индастриэла Александром Лебедевым-Фронтовым и Николаем Судником (Vetrophonia, СПб), был призван закончить космическую тему фестиваля, но немного стерся в восприятии от усталости и от плохо настроенного проектора. Кстати, у детей он вызвал живейший интерес. Совершенно ошалевшие от происходящего (но при этом почему-то не возвращающиеся к себе наверх) они уже ничего не понимали, и на совершенно безобидные кадры фильма говорили: Это неправильно! Так не бывает! В космос нельзя летать в водолазном костюме! Зачем они это снимали? Напомню, фильм снят в 1935 году при консультациях самого К.Циолковского, и, несомненно, является шедевром футуристического кино своего времени.

Вдруг грустно подумалось, что, мало того, что большинство современных студентов не хотят думать и анализировать происходящее вокруг, у них еще и напрочь отсутствует способность фантазировать. Когда беспощадная природа во всей своей зловещей красоте предстанет перед поколением полуфабрикатов и жестоко накажет своих паразитов, мы не почувствуем ни жалости ни сострадания!

Для всех кто не смог оценить ценность третьего THALAMUS’a живьём будет издан диск с эксклюзивными треками участников фестиваля. Работа в красном окончена успешно. Алхимический цикл рождения бесценного завершился.

Кроха и Вечнозелёный.

P.S. На фестивале были презентованы новые релизы КультФРОНТА.

V/A “THALAMUS II“, KF-II, 2005.
Лимитированное издание. 500 конвертов ручной сборки.

Диск посвящён второму российскому постиндустриальному фестивалю “THALAMUS” http://thalamus-fest.spb.ru/  

На сборнике представлено 10 эксклюзивных композиций от проектов-участников фестиваля: Cisfinitum, Шумы России, Majdanek Waltz, Lunar Abyss Deus Organum, EKRAN.

V/A “Красный Квадрат“, KF-III, 2005.
Лимитированное издание. 500 конвертов ручной сборки.

Третий релиз музыкального лейбла КультФронт представляет собой сборник “Красный Квадрат”. 16 индустриальщиков, известных и нет, подготовили специально для сборника эксклюзивные треки. Задача перед музыкантами стояла простая – в музыке попытаться выразить свое отношение к революции в целом и к национал-большевизму в частности.

Зло, стёбно, трогательно, космично, интеллигентно – получилось по-разному. И поэтому стилистически сборник представляет из себя крайне разнообразную, но качественно насыщенную и достаточно сложную для единовременного прослушивания индустриальную массу.

Хрупкий картонный конверт символизирует бренность всего сущего, а сам компакт диск выполнен в виде стального колеса бронепоезда. Точно также как революция вбирает в себя абсолютно всё и всех в данной пластинке как в звуковом наполнении так и в её художественном оформлении собраны совершенно несопоставимые, порой полярные вещи.

В Intro и Outro использованы записи, сделанные в Петербурге 7 ноября 2004 года во время уличных праздничных мероприятий.

Концептуально пластинка имеет все шансы войти в историю российского индастриэла.

Релизы можно приобрести:
В магазине “Долина Бартанга” (Санкт-Петербург)
http://www.kailas-records.ru/shop.phtml
На лейбле Zhelezobeton:
http://www.zhb.radionoise.ru/rus/distro.html
А также на концертах индустриальной музыки, проходящих в Москве и Санкт-Петербурге.
Вопросы по дискам и их приобретению также можно задавать в журнале:
http://www.livejournal.com/users/onvi/

В Москве в третий раз состоялся фестиваль Moscow Synthetic Snow

Moscow Synthetic Snow III – финальный аккорд в работе Russian Synth Community за 2005 год. Энтузиасты из RSC – дай им Бог здоровья – ответственны за импорт в Россию корифеев синти-попа и иже с ними – от De/Vision и Melotron до Apoptygma Bezerk и Project Pitchfork. В этот раз в обойме фестиваля зарядили три патрона, один другого убойнее.

Первым выстрелил Dive. Как известно, труд облагораживает, а уж в чем, в чем, а в безделии бельгийца Дирка Айвенса не обвинишь. Уже 15 лет он со стахановским упорством рубит крайне сухую и агрессивную дэнс-болтанку. Вживую его вокальные экзерсисы под минусовую фонограмму звучат не многим интереснее, чем в записи, что не помешало изрядной части публики бойко слэмиться. В итоге от Dive осталось недоумение, как от вынужденного наблюдения любовно выточеной, но абсолютно бесмысленной вещицы.

Следом на сцену поднялись, нет – вырвались Combichrist, негласные хэдлайнеры фестиваля. Норвежские короли танцевального сталепроката начали с композиции This Shit Will Fcuk You Up – и да! даа! – “это дерьмо въебало” по полной. Тракторная энергетика techno body music разошлась огненным шквалом, оставляя на танцполе бездыханные тела. Вокалист Энди ЛаПлегуа, харизматик с кровавым взглядом, прогнал зал через строй хитов, закончив на бис Enjoy the Abuse. Конвульсии стихли, по лицам текут улыбки. Ах вот ты какой, стокгольмский синдром.

На фоне ядерного залпа Combichrist лирики из Covenant слегка потерялись, словно бледные лилии на мясном прилавке. Первые вещи слушались по инерции, но в какой-то момент точка возврата (вещь Dead Stars) была пройдена – и самолет полетел. Старые хиты принимали куда активнее новых вещей, благо все важное шведы сыграли – Call The Ship To Ports, Bullet, We Stand Alone, One World One Sky и пр. Под конец, где-то между вторым и третьим выходом на бис, ребята раздухарились, пели хором, а один из клавишников лихо перекувырнулся через комбик, где и остался лежать на ближайшую пару минут. Видимо, от избытка чувств.

В заключение хочется подчеркнуть, что клубу “Точка” особенно удался омерзительный кашеобразный звук, давно ставший визитной карточкой заведения. Человек за пультом (“звукорежиссер” – это слово из другой оперы) сделал все, чтобы испортить впечатление от фестиваля.
Не вышло.

Дай Бог здоровья Кириллу Старикову – вписал бесплатно. Встретил Карабас-Барабас индустриальной сцены дионисийской угольной бородой и лицом, слегка помятым (как он обронил) “влиянием Сатурна”. Ну Сатурн – не фунт изюму, от него у женщин целлюлит цунами исполняет, говорят, такое дело. Отряхнув чубом его смазные сапоги в знак благодарности, пошли вкушать цимес духовный.

Первую группу (Neutral?) традиционно слушал от барной стойки (с какого-то уютного диванца в данном случае). Ничего особенного – акустическую гитару в сочетании с электронным бурчанием и проникновенным “фашистским” вокалом а-ля Death in June давно пора запретить законодательно, через Думу. Или сослать всех лабухов, использующих этот набор, на Грушинский фестиваль (шутка, расстрелять конечно – мы ж не звери). Хотя впрочем, пусть растёт сто цветов – первого сентября всё равно все скупят.

Потом был Allerseelen. Довольно весёлый в концертном варианте, живенький такой, не то что альбомный скучняк. И Кадмон скакал чёртиком – чёрнявый, носатый. Известное дело, все австрийцы подают себя германцами, а копнёшь – либо венгерский цыган, либо проезжий итальянец. И это в ЛУЧШЕМ случае.

Но зато третий нумер программы был, как говорили в одном советском фильме, вполне “адекватен сам себе”. То есть, вот она почва безыскусная, родящий перегной – два крепких седобородых дедка в старомодных рубахах зарядили под одну гитару что-то такое балладно-корневое, что аж спиртовая слеза на глаз навернулась.

Сhanges. Легендарные национал-патриотические престарелые волосатики, состоявшие в былые времена в церкви “Процесса” и “милицанерском” движении. Два живых динозавра – обитатели эволюционного тупика молодёжной культуры. А ведь всё могло сложиться по-иному: была у хиппов в какой-то период перед носом развилка – “налево” или “направо”. Но Мэнсона закрыли, “Процесс” притух, “новый поворот и мотор ревёт”, а в результате слово хиппи окончательно стало синонимом словосочетания “немытая размазня”.

А ну как свернули бы направо? Так и грезятся суровые сектантские поселения “детей-цветов” в американской глуши: заборы из осиновых кольев с насаженными фиксатыми черепами бабуинов, посевы конопли в виде свастик, белоснежная ариософская “свободная любовь” и Аввакумы Нового Света со стальными бородами и патлами. В одной руке “шотган”, в другой косяк, ноги заплетены в лотос. Не мельтеши, сынок, может, ты на ЗОГ ишачишь? Сделай тягу – проверим, что ты за фрукт снутри. Кому peace, а кого башкой вниз. Кому free love, а кому усекновение глав. И глядят сторожко в небо кремниевые мушкеты – ни один “чёрный вертолёт” мимо не пролетит. Нет сомнений – из таких скитов и отправился бы на Марс рубленый звездолёт без единого гвоздя, работающий на бурбоне, кислоте и коллективной медитации. На одном борту пацифик из дроби выложенный, на другом коловрат из фенечек. Встретили бы зоговские марсоходы – будьте нате.

Что ж, мечтать не вредно. И очень ловко это получается у изнеженных дурным пивом предателей идеалов юности. Да к тому же потом мне сообщили, что никакими хиппанами Сhanges и не были. Так, тусовались рядом – время было такое. Ну и ладно – реальная жизнь всегда лжёт, мы к этому уже привыкли.

А правильным дедам – побольше здоровья и долгих лет жизни Мы с Щербаковым даже футболки их купили – на них сердечко из колючей проволоки. Трогательно и по делу. Смерть легавым прислужникам процентного капитала от ножа, в общем.