Массимо Магрини (Bad Sector), видный музыкальный исследователь закоулков Вселенной, – об инопланетных цивилизациях, антикопирайте и безопасном пессимизме.

Первое, на что обращаешь внимание в лице этого невысокого итальянца 40 лет, – это глаза. Серые глаза лазерной сосредоточенности. Словно осознавая их силу, в разговоре Массимо Магрини экономит взгляд, а вместе с ними и слова. За него говорит музыка Bad Sector; ее берущая за жабры примечательность в том, что все эти космические шумы, гармонии самодельных синтов и биологические звуки объединены не пустой комбинаторикой (которую так просто лакировать ярлыком «экспериментальности»), а пытливой исследовательской мыслью. Творческая мощь deep emotional dark ambient в исполнении Магрини ощутима почти на физическом уровне – сердцем, желудком; мощь, преображающая немузыкальный сор во властный слепок вечности.

IM.R: Какие впечатления оставил ваш недавний визит в Россию? Вы уже бывали в Москве, но Томск и Сибирь посетили впервые…

Массимо Магрини: Москва предстала предо мной городом, переживающим стремительные перемены. Помимо прочего у меня создалось впечатление, что русская молодежь несколько изменила свое отношение (поначалу весьма восторженное) к массированной инъекции капитализма. А Томск – это милый провинциальный город посреди холодной, но невероятно прекрасной страны.

– Многие русские слушатели удивляются яркости и глубине вашего восприятия советской космической программы. Чем она является лично для вас?

– Эта тема увлекала меня с самого детства. Я всегда предпочитал русскую космическую программу американской – по ряду причин. Одна из них заключается в том, что США активно пользовались религиозной риторикой, которая мне отвратительна. Другая причина заключается в том, что американцы не заслуживают полного доверия (они признали, что некоторые из всем известных фотографий лунной программы Apollo являются на самом деле подделкой). Но главная причина моего интереса объясняется тем, что русская программа, которая, разумеется, являлась частью советской пропаганды, была преисполнена эпических и величественных чувств, которые гораздо ближе мое личному видению космоса.

– На московском концерте прозвучали несколько неизданных композиций. Поправьте, если я не прав.

– На моих концертных выступлениях всегда можно услышать неизданный материал. Это делает концерт более интересным для слушателей.

– Чем для вас являются концертные выступления?

– По сравнению со студийными работами, это совсем другая история. Например, материал, который хорошо звучит в записи, не годится для живого выступления, и наоборот. Очевидно, что концерты дают гораздо больший выброс энергии и требуют меньше внимания к мелким деталям. Мои выступления всегда интуитивны; смешно, что всегда найдется кто-нибудь, кто постарается выискать в них сложные смыслы и мессаджи.

– Почти десять лет назад в интервью Artefakt вы сказали: «Мне очень тяжело работать с ритмами, потому что они очень сильно меняют характер моей музыки, сдвигая баланс в сторону материального воздействия. Нужно быть очень осторожным, чтобы при этом ничего не потерять». Судя по последним альбомам ситуация изменилась?

– Даже если в двух моих последних работах есть пульсирующие шумы и бит, их нельзя называть ритмичной музыкой: вы не сможете под них танцевать (впрочем, в немецких клубах я видел, как отплясывают под раннего Merzbow…). Как бы то ни было, эти инновации вовсе не окончательны. Это выбор, продиктованный концепцией данных альбомов. Я остерегся делать «космическую» музыку для Kosmodrom: учитывая тему, мог бы получиться страшный кич. Так что я постарался передать в звуке образ «космических технологий». Что касается Reset, то у книги очень пост-киберпанковское настроение (в основу альбома положен роман испанского фантаста Томмасо Лизы, которая зачитывает свои тексты поверх музыки Bad Sector – прим. im.r), поэтому я решил сделать его более дигитальным и насыщенным искажениями.

– Bad Sector часто называют «научным эмбиентом». Насколько именно этот – научный – аспект важен для вас в творчестве?

– Честно говоря, я впервые слышу такую характеристику… на самом деле в моих произведениях нет ничего «научного», Bad Sector – это музыкальный, а не лабораторный проект. Но, конечно же, я люблю использовать внешне холодные и (псевдо)научные темы в моих релизах. Они меня вдохновляют больше «разговоров» о политике и тому подобном.

– Известно, что многие шумовые музыканты с предубеждением относятся к использованию компьютерных программ. Существует мнение, что аналоговый звук более «теплый и живой», а цифровой – «сухой и мертвый». Вы его разделяете?

– Это распространенное, но весьма наивное мнение. При желании можно запрограммировать звук так, чтобы он звучал «аналоговым». Причем сделать это таким образом, что вы даже не поверите, что он создан с помощью программных средств. Конечно, это весьма сложно, но возможно. Важно, какую модель использовать: если вы стремитесь добиться «аналогового» звучания, нужно симулировать аналоговые «дефекты» (нестабильность параметров, насыщенность, посторонние призвуки и пр.) Если аккуратно все учесть, то созданный звук будет «аналоговым». Но стоит ли он потраченных усилий? Я думаю, что нужно просто четко понимать, чем вам нравятся аналоговые звуки, и стараться передать именно эти аспекты. И, разумеется, смешно, когда используют современный «железный» синтезатор, думая, что он звучит более «аналогово»: при этом совершенно забывают, что него внутри есть процессор, оперативное запоминающее устройство, цифроаналоговый преобразователь и прочее, плюс все это работает по алгоритму, точная копия которого используется в программном синтезаторе.

– Как долго вы можете работать над одной композицией? Вы добиваетесь максимальной продуманности, или же оставляете место спонтанности?

– Иногда я записываю треки за несколько минут, а иногда работаю месяцами… Как бы то ни было, это всегда сочетание интуитивного творчества и спонтанности.

– Выделяете ли вы из своих работ какие-то особенно? У Вас есть любимые диски Bad Sector?

– Это всегда последний, потому что он отражает мое текущее настроение.

– Многие считают вашу музыку мрачной. Вы оптимист или пессимист?

– Ну, я склонен к пессимизму. Когда-то я старался быть оптимистом, но меня постигло столько разочарований, что я вернулся к… более безопасному мировосприятию. Стоит мне представить себя делающим «счастливую» музыку, – с цветами и поцелуйчиками – я не могу удержаться от смеха…

– Важна ли для вас реакция слушателей? И если да/нет, то по каким критериям вы оцениваете успешность/неуспешность того или иного релиза?

– Bad Sector – это некоммерческий проект, поэтому нет большой разницы, продам я 100 или 1000 копий. Так что не имеет смысла быть одержимым мнением слушателей – я просто делаю то, что мне нравится. Но, разумеется, я счастлив, что людям нравится то, что я делаю: не потому, что я эгоцентрик (на самом деле все как раз наоборот), просто я чувствую, ну, как если бы сослужил кому-то хорошую службу…

– Назовите последнюю книжку/диск, которые вы на вас произвели впечатление?

– Недавно я слушал последние работы Clausthome (Латвия) и Galerie Schallschutz (Германия). Мне понравилось. Это хорошие примеры эмбиентного нойза, созданного с использованием звуков из необычных источников. Последнее, что я прочитал – это отчет итальянской экспедиции в Сибирь к месту падения тунгусского метеорита.

– В интервью журналу Stigmata в 2001 году вы сказали: «С определенной точки зрения, дефекты в технических устройствах завораживают. Вы теряете возможность полностью их контролировать, и это порождает непредсказуемые, порой страшные результаты». Насколько вы, как человек профессионально и творчески занимающийся аудиотехникой, склонны усматривать в ней свою необъяснимую жизнь? Не оживает ли техника от общения с ней?

– Хм, затруднюсь с ответом. Скажу лишь, что в последние годы, я осознал, что определение «жизни» целиком и полностью создано людьми и поэтому совершенно произвольно. С точки зрения, к примеру, мотоцикла, концепция жизни была бы совершенно иной…

– Не кажется ли вам, что технологический процесс напрямую связан с девальвацией самой сущности жизни?

– Опять-таки, что такое «сущность жизни»? Есть ли она? Вспомним, что мы, в конце концов, – машины на основе углеводорода. Если какое-то макроскопическое влияние существует, то я бы назвал его деградацией самой природы мира, которая, возможно, приведет к вселенскому коллапсу.

– Как вы относитесь к пиринговым сетям, mp3 и свободному распространению информации? Страдаете ли лично вы от деятельности пиратов?

– Мне все это нравится. Я сам пират!

– Не кажется ли вам, что mp3 как формат грозит убить CD и винил?

– Это справедливо скорее для коммерческой музыки (Мадонны и тому подобного): продажи этих CD за последний год упали примерно на 30%. Но в случае с андерграундной музыкой это не работает. Люди все еще любят «реальные» вещи, оригиналы, специальные издания.

– Чувствуете ли вы себя человеком своего времени? Если бы была возможность выбирать, где, когда и почему бы вы хотели родиться?

– Я не могу представить себя в другом времени. Все схемы в моем мозгу построены на опыте этого мира, этого времени.

– Вы религиозный человек? Считаете ли вы себя скорее рациональным, чем интуитивным человеком?

– Было бы неправильно сказать, что я не интересуюсь религиями: я полностью против них! Но если вы имеете в виду под рациональным человеком банковского работника с красавицей-женой, детьми, паркетным внедорожником и отпуском на морском курорте – то нет, я не такой.

– Верите ли вы во внеземные цивилизации?

– Разумеется. Как вы, наверное, знаете, вероятность их существования составляет около 100%, а вот шансы их встретить – увы – стремятся к нулю.

– Мутации птичьего гриппа, иранский терроризм, американский дефолт… разделяете ли вы апокалиптические настроения, владеющие умами? Насколько вы вообще подвержены влиянию СМИ? Или же вы живете изолировано, в своем мире.

– Я не чувствую себя изолированным, но я скептически отношусь к информации, полученной от обычных масс-медиа. Особенно после 11 сентября.

– И напоследок политический вопрос: чувствуете ли вы себя итальянцем, или в первую очередь европейцем? Как вы расцениваете процесс европейской интеграции?

– Мне нравится место, где я живу (Тоскана), но я должен признаться, что не люблю Италию, Пизу и итальянцев как нацию. На самом деле, это не нация, а сборище индивидуумов, каждый из которых стремится обокрасть другого с улыбкой на лице. Они просто не могут понять, что живут в обществе. Есть флэшовый мультик Бруно Боццетто Europe vs. Italy (вы легко найдете его в Интернете), который разъясняет ситуацию очень смешным образом. Я полностью с ним согласен! Вообще, я считаю, что европейские страны «серии А» (Великобритания, Германия, Голландия, Испания и др.) действительно находятся на пути интеграции, а страны «серии Б» (Италия. Греция и др.) прежде чем интегрироваться должны многое поменять. Прежде всего в мозгах своих граждан.

Досье: Массимо Магрини родился в 1966 году в Италии. Свой первый синтезатор собрал в 15 лет. В Пизанском университете получил ученую степень за работы над приложением объектно-ориентированного подхода к музыкальным произведениям. Эксперт в области аналоговой электроники и обработки цифровых сигналов. В сотрудничестве с Пизанским инстутитом при Национальном Исследовательском Совете (CNUCE/CNR) создал ряд уникального программного обеспечения и музыкального оборудования, в том числе числе генерирующих звук на основе удаленного считывания жестов. В 1992 году основал проект Bad Sector, стиль которого Магрини характеризует как deep emotional dark ambient. В своих работах активно использует нестандартные источники звука: телеметрию, кардиограммы, солнечный ветер, счетчик Гейгера, записи спутниковых и военных трансмиссий, программы по генерации фонем и др. В России выступал на фестивалях Landschaft, «Архаика и технология», в марте 2006-м дал сольный концерт в Москве и принял участие в фестивале электронной музыки в Томске.

Использованы фото:
lv-the-one.livejournal.com
suo-me (www.gothic.ru)

Ахтунг! Ахтунг! В небе! Покрышкин!
Мне срочно! Нужен! Аминазин!

Вы заметили? Все только и грезят об апокалипсисе. Предвкушаемый пиздец многолик и переменчив – мутации гриппа, ядерный удар, американский дефолт… Разговоры сопровождаются легкой дрожью. Мама, я знаю, в этом смутном экстазе нетрудно расслышать вековой стон: миллионы устали. Бьется колокол истощения – иссякли надежды и самоуважение; подмигнув, спрятались вены и водка грозит всосаться в прилавок. Человечество одержимо волей к небытию, жаждой исчезнуть. Я-ты-он-она хотим перестать, где перестательная железа?

Перестала, не дождавшись хозяина.

В связи с этим многих волнует другой вопрос – растет ли число психически больных? Я бы предпочел рассмотреть его немного под другим углом. В чем сомневаться не приходится, так это в том, что растет число работников психологической, и в меньше степени – психиатрической индустрии. Что не удивительно, ведь чем больше человек боится сойти с ума, тем с большей вероятностью он начинает интересоваться душевной сферой. А там и до профессиональной практики шаг короток. Это щелкает защитный механизм – «Уж со мной ЭТО случиться не может, нет-нет, тем более теперь». Остинатным басом к соло тотальной истерии служит монументальный взлет фармакологии. Таинственную болезнь без физического субстрата – шизофрению – практически не лечат иными способами, кроме фармакологических, тем более, что они становятся все безупречнее. Диверсификация и эффективность лекарств (я молчу о smart drugs) фантастическая – от слезливости, апокалиптической тревоги и мыслей о двойственной природе морали жителей Плутона. Собственно, с какой проблемой бы ты не пришел, всегда найдется белый кружок, который спасет. Как там поет Танюша Буланова? Восемь таблеток от одиночества. Йее. На танцполе конвульсирует красная фигурка. Будущее – это шизофрения и фармакология.

Часто думаешь: сердцем каждой корпорации является людоедская железная машина. С жёсткой логикой и работающим как часы механизмом.

И как исследователь-пионер лезешь всё выше и выше по карьерным ступенькам в надежде эту людоедскую железную машину найти и выяснить – а как она работает, из чего состоит, как управляется.

Вот ты уже маленький начальник, но машины не видно. Твои начальники – такие же люди как все, со своими слабостями и странностями, и, что хуже всего, со своими обычностями.

Надо лезть дальше.

Для этого надо учиться.

Учишься понимать и принимать цели корпорации. Учишься четко расставлять приоритеты и оправдывать все свои действия на рабочем месте, исходя из этих приоритетов.

Становишься начальником среднего уровня. Много общаешься со своим топом. Иногда видишь самого главного босса.

Вот только людоедской железной машины не видно.

То есть, не совсем не видно. Что-то такое временами проскальзывает. Но как-то мельком и вскользь.

Однако, просвет есть. И ты идешь, например, учиться на МВА или посещаешь все практические тренинги для больших корпоративных людей.

Учишься отделять стратегию от тактики, учишься ставить цели и добиваться их исполнения. Учишься строить из людей более-менее хорошо работающие системы.

Выбиваешься в топы. Иногда выпиваешь с главным боссом, твоя жена общается с его женой.

Выступаешь на правлении, ставишь задачи, координируешь их исполнение с другими такими же топами.

И всюду, на каждом шагу встречаешь намеки на существование людоедской железной машины.

Но не саму людоедскую железную машину.

Время от времени под вторую бутылку коньяку распрашиваешь расслабившегося главного босса о расстановке сил в совете директоров, группировках и идеях, разбираешься в их предложениях, завязываешь знакомства, поддерживаешь наиболее перспективную группировку и сам становишься главным боссом, отправляя своего приятеля на заслуженный отдых.

Впервые садишься в его (теперь твое) кресло, за его (теперь твой) стол, изучаешь содержимое самых секретных корпоративных документов, проводишь первое совещание.

Внимательно за всем следишь, отлаживаешь работу корпорации под свое представление о благе корпорации. Используя свое влияние на совет директоров, проводишь правильные и, ты уверен, нужные корпорации решения. Не всё получается в организационном строительстве, но ты уверен в своей эффективности и адекватности твоей политики стоящим перед корпорацией целям.

Ты всё знаешь и всё видишь.

Только людоедской железной машины не видишь.

Почти нигде. Даже в зеркале только несколько бессмысленных мясных её фрагментов.

Однополчане, подводя итоги года, специально подразделяют побежденных врагов на:
а) побежденных в открытом бою и
б) сломленных ошеломительной красотой уставов полка.
Однополчане, подводя итоги года, отмечают, что год – это слишком много для тактики и слишком мало для стратегии. Это не тактика и не стратегия. Это традиция.
Но традиция включает в себя доктрину, которая включает в себя стратегию? – спрашивает враг.
Да, – отвечают однополчане.
И еще один ошеломленный враг уходит с поля боя читать уставы полка.

Реальность – это иллюзия, вызванная отстутствием музыки. Rapoon приехал ее развеять

Узникам гравитационного карцера грустно: Heilige Feuer переехал на весну, а в организмах чуется нехватка шумовых структур. Но доктор прибыл – сквозь снежные равнины, когда в клубе “Дом” сыграл сам Робин Стори (Zoviet France, Rapoon), известный тем, что выступает крайне редко.

Желающих отшлифовать себе мозг индустриальной классикой набилось на удивление много. Тех, кто поспешил, заведение порадовало бесплатным пивом из закрытого бара, но сломанный проектор обломал всех в равной степени.

Перед Rapoon выступил Cisfinitum, самый яркий проект русской drone-ambient-сцены. Назло бесам технических неполадок Евгений Вороновский отшаманил добрые 45 минут, плавно балансируя между ритуальными ритмами и текучими мерцающими вибрациями. Музыкант выступал без скрипки, поэтому саунд-картины получились аскетичнее обычного.

Дальнейшее по меткому замечанию одного из посетителей, напоминало созерцание трехмерной картинки: при первом взгляде видна только мешанина бесформенных деталей, но если суметь правильно расфокусировать взгляд, то взору предстает удивительное объемное изображение. Сколько потребуется времени, чтобы схватить потайную картинку – как и во многом – зависит от установки, обстановки и дозировки. В случае с Rapoon дозировка приближалась к оптимальной. После неуверенного старта Стори постепенно набрал обороты, тонко манипулируя многослойными звуковыми полотнами. Шепоты и скрипы британец нашпиговал этническими мотивами – в лучших традициях Zoviet France. Стоило бы еще прибавить громкость раза в полтора – для пущей психоактивности. Из-за отсутствия видеоряда (Стори подготовил сет собственных графических работ, включая карты Таро), выступление показалось затянутым, но когда стихли последние аккорды, тишина внешняя совпала с внутренней. Такое молчание наступает, если долго одиноко бродить по лесу – тогда внутренняя сволочь захлебывается пиздежом, не выдержав красоты.

А молчание – золото.

В ночь с 1 на 2 декабря в Петербурге в RED Club’e состоялся третий пост-индустриальный фестиваль КультФРОНТА – THALAMUS. Под крылом фестиваля собрались как одни из самых известных и значимых российских индустриальщиков, так и молодые и неизвестные пока музыканты.

Первое впечатление – охрана клуба, на которую в последствии небезосновательно жаловались гости фестиваля. Некоторые ее представители вначале были очень даже восприимчивы к музыке, звучавшей из зала. Они настороженно прислушивались к скрежету и шуму, потом один из них задумчиво произнес: “О! Автомат стреляет. А это гаишные машины сигналят – гонятся в ночи за рейсерами”. Это было предчувствие победы нойза над гламуром. Дело в том, что часам к 12-ти со второго этажа клуба начали спускаться студенты, отплясывавшие на проходившей там R`n`B – вечерине студенческого совета при губернаторе. Представление, которое гламурная золотая молодёжь устроила для гостей феста, превзошло самые ожидаемые ожидания. Бодрым шагом “от бедра” в зал периодически, но неизменно гордо дефилировали парами и по отдельности девушки и юноши, одетые по последней тинейджерской моде, а-ля “голые пупки и блёстки-блёстки-блёстки”. По мере приближения к залу твердый шаг их смягчался и оттого замедлялся. Уже с опаской заглядывали они в темноту, что же это там грохочет на сцене? А через 10-15 секунд, они, шатаясь, растерянно выползали из беспощадной звуковой ванны и из последних сил рвались на второй этаж, в бездумно-знакомые ритмы. “Вот он, нойз против гламура в чистом виде”, – восклицали один за другим музыканты, у которых от радости блестели глаза. Да, все же индустриальное течение склонно по доброте своей к гуманитарно-просветительским миссиям. Недаром один подвыпивший телевизионщик долго говорил: “Я ничего не понимаю! Но вы делаете очень важное, социально-значимое дело!”. Мы молча соглашались.

Алексей Борисов (Москва) – один из старейших представителей индустриальной сцены России, частенько, впрочем, выступающий и записывающийся и с иностранными музыкантами, не стал настраиваться, в отличие от большинства участников фестиваля, и сразу начал играть. Подход к построению композиций и самому звукоизвлечению у Борисова сильно отличается от так называемой “новой школы” контркультурной сцены, состоящей, в первую очередь, из представителей питерских молодых индустриальщиков. Наверное, вследствие этой извечной пропасти между “отцами и детьми” его нынешнее творчество принимаемо не многими. Тем не менее сравнительно небольшое импровизационное выступление Алексея плюс немыслимый по содержанию видеоряд произвели неизгладимое впечатление на всех. Мозг каждого слушателя прошёл через своеобразный шумовой фильтр, который убрал лишний информационный груз и подготовил базу для новых знаний музыки следующих проектов. А следующими стали Bardoseneticcube (СПб), чьи появления на публике, к сожалению, крайне редки, хотя проект, кроме того, что является старейшим индустриальным коллективом Петербурга, несомненно, ещё и интересен самой музыкой. Помимо стандартного индустриального железа в арсенале музыкантов оказалась электрогитара, что выгодно выделило сет коллектива на фоне прочих творцов третьего ТАЛАМУСа. Затем выступил еще один “папа” контр-культурной сцены России – DMT (Саратов), впрочем, развивающий свой талант “в ногу со временем”. Дмитрий Толмацкий давненько не покидал пределов родного города, предпочитая творить в уединении. Звуковое полотно из лучшего созданного за последние годы, изящно сшитое Толмацким, было украшено хитрыми звуковыми узорами Алексея Борисова, который поддержал коллегу, оставшегося без второго музыканта проекта перед самым фестивалем. Программа называлась “Helter Skelter”, что, в частности, подтвердил видеоряд с богоподобным Чарли Мэнсоном. Далее шла Неизвестность (Москва), которая немного не вписалась в общую стилистику фестиваля, однако их барабаны истинных ценителей привели в восторг. Стоит отметить, что данное выступление московских музыкантов было совместным с Евгением Вороновским (проект Cisfinitum), и оттого поклонники ждали полюбившегося всем гипнотического эмбиента. Но взамен получили грубоватый и напористый долбёж под истерично-пафосные крики солиста про ауру солнца. Виртуозной скрипки Вороновского, к сожалению, совсем не было слышно. В очередной раз удивили разнообразием и глубиной своей творческой мысли Ganzer (Рязань), участники которого также известны как дарк-фолковый проект Majdanek Waltz. Никто не ожидал от них такой мощи и интересного нойзового звучания, извлекаемого из ноутбука вперемешку со случайно пойманными волнами попсовых радиостанций. Татьяна Буланова и Юрий Шевчук в нойзовом обрамлении воспринимаются довольно-таки дико и весело. Этот шквал звукового безумия навсегда запачкал не один десяток стерильных когда-то мозгов представителей Поколения NEXT. К моменту выступления Анны Журко & 1g0g’a (они же – проект Шумы России), спустившийся сверху студенческий R’n’B-шный люд осатанел от непонятных им звуков и, не желая хоть немного воспринять что-то новое и неизведанное, потерял свой золотой лоск и начал в совершенно недостойных для молодой интеллигенции (которой на Руси всегда считалось студенчество) формах требовать “колбасы”. Гоша Солнцев со сцены провел с молодежью профилактическую беседу на тему “развивайтесь во все стороны”. Но, к сожалению, выбрал немного не подходящие методы, пообещав стриптиз от своего имени и от имени Ани, которая вообще еще не появлялась на сцене. Привело это к тому, что во время их серьезного выступления, посвященного тому, что в России каждые 18 минут убивают одного человека, Ане пришлось укусить одного из страждущих ее тела слушателей за нос. В порядке самообороны, естественно. Наверное, поэтому их выступление было более чем коротким – всего 15 минут.

“Сливки общества” cо второго этажа уже перестали веселить своим непосредственным ужасом, и стали немного раздражать. Евгений Савенко, перед выступлением с товарищами (проект “Говорит Радио Космос” СПб), хмуро сообщил, что сейчас будет дискотека. Даже находясь вне зала мощный поток этого звукового полотна можно было выдержать с трудом. Тогда еще подумалось: так вот что он имел ввиду под настоящими танцами!

Из зала выдуло почти всех, за исключением парочки самых стойких. Голова уже раскалывалась от пронзительно режущего тело на части раскаленного железа, а Евгений всё скандировал в микрофон: “Ха-ра-шо”! Фильм “Космический рейс”, прекрасно озвученный апостолами российского индастриэла Александром Лебедевым-Фронтовым и Николаем Судником (Vetrophonia, СПб), был призван закончить космическую тему фестиваля, но немного стерся в восприятии от усталости и от плохо настроенного проектора. Кстати, у детей он вызвал живейший интерес. Совершенно ошалевшие от происходящего (но при этом почему-то не возвращающиеся к себе наверх) они уже ничего не понимали, и на совершенно безобидные кадры фильма говорили: Это неправильно! Так не бывает! В космос нельзя летать в водолазном костюме! Зачем они это снимали? Напомню, фильм снят в 1935 году при консультациях самого К.Циолковского, и, несомненно, является шедевром футуристического кино своего времени.

Вдруг грустно подумалось, что, мало того, что большинство современных студентов не хотят думать и анализировать происходящее вокруг, у них еще и напрочь отсутствует способность фантазировать. Когда беспощадная природа во всей своей зловещей красоте предстанет перед поколением полуфабрикатов и жестоко накажет своих паразитов, мы не почувствуем ни жалости ни сострадания!

Для всех кто не смог оценить ценность третьего THALAMUS’a живьём будет издан диск с эксклюзивными треками участников фестиваля. Работа в красном окончена успешно. Алхимический цикл рождения бесценного завершился.

Кроха и Вечнозелёный.

P.S. На фестивале были презентованы новые релизы КультФРОНТА.

V/A “THALAMUS II“, KF-II, 2005.
Лимитированное издание. 500 конвертов ручной сборки.

Диск посвящён второму российскому постиндустриальному фестивалю “THALAMUS” http://thalamus-fest.spb.ru/  

На сборнике представлено 10 эксклюзивных композиций от проектов-участников фестиваля: Cisfinitum, Шумы России, Majdanek Waltz, Lunar Abyss Deus Organum, EKRAN.

V/A “Красный Квадрат“, KF-III, 2005.
Лимитированное издание. 500 конвертов ручной сборки.

Третий релиз музыкального лейбла КультФронт представляет собой сборник “Красный Квадрат”. 16 индустриальщиков, известных и нет, подготовили специально для сборника эксклюзивные треки. Задача перед музыкантами стояла простая – в музыке попытаться выразить свое отношение к революции в целом и к национал-большевизму в частности.

Зло, стёбно, трогательно, космично, интеллигентно – получилось по-разному. И поэтому стилистически сборник представляет из себя крайне разнообразную, но качественно насыщенную и достаточно сложную для единовременного прослушивания индустриальную массу.

Хрупкий картонный конверт символизирует бренность всего сущего, а сам компакт диск выполнен в виде стального колеса бронепоезда. Точно также как революция вбирает в себя абсолютно всё и всех в данной пластинке как в звуковом наполнении так и в её художественном оформлении собраны совершенно несопоставимые, порой полярные вещи.

В Intro и Outro использованы записи, сделанные в Петербурге 7 ноября 2004 года во время уличных праздничных мероприятий.

Концептуально пластинка имеет все шансы войти в историю российского индастриэла.

Релизы можно приобрести:
В магазине “Долина Бартанга” (Санкт-Петербург)
http://www.kailas-records.ru/shop.phtml
На лейбле Zhelezobeton:
http://www.zhb.radionoise.ru/rus/distro.html
А также на концертах индустриальной музыки, проходящих в Москве и Санкт-Петербурге.
Вопросы по дискам и их приобретению также можно задавать в журнале:
http://www.livejournal.com/users/onvi/

В Москве в третий раз состоялся фестиваль Moscow Synthetic Snow

Moscow Synthetic Snow III – финальный аккорд в работе Russian Synth Community за 2005 год. Энтузиасты из RSC – дай им Бог здоровья – ответственны за импорт в Россию корифеев синти-попа и иже с ними – от De/Vision и Melotron до Apoptygma Bezerk и Project Pitchfork. В этот раз в обойме фестиваля зарядили три патрона, один другого убойнее.

Первым выстрелил Dive. Как известно, труд облагораживает, а уж в чем, в чем, а в безделии бельгийца Дирка Айвенса не обвинишь. Уже 15 лет он со стахановским упорством рубит крайне сухую и агрессивную дэнс-болтанку. Вживую его вокальные экзерсисы под минусовую фонограмму звучат не многим интереснее, чем в записи, что не помешало изрядной части публики бойко слэмиться. В итоге от Dive осталось недоумение, как от вынужденного наблюдения любовно выточеной, но абсолютно бесмысленной вещицы.

Следом на сцену поднялись, нет – вырвались Combichrist, негласные хэдлайнеры фестиваля. Норвежские короли танцевального сталепроката начали с композиции This Shit Will Fcuk You Up – и да! даа! – “это дерьмо въебало” по полной. Тракторная энергетика techno body music разошлась огненным шквалом, оставляя на танцполе бездыханные тела. Вокалист Энди ЛаПлегуа, харизматик с кровавым взглядом, прогнал зал через строй хитов, закончив на бис Enjoy the Abuse. Конвульсии стихли, по лицам текут улыбки. Ах вот ты какой, стокгольмский синдром.

На фоне ядерного залпа Combichrist лирики из Covenant слегка потерялись, словно бледные лилии на мясном прилавке. Первые вещи слушались по инерции, но в какой-то момент точка возврата (вещь Dead Stars) была пройдена – и самолет полетел. Старые хиты принимали куда активнее новых вещей, благо все важное шведы сыграли – Call The Ship To Ports, Bullet, We Stand Alone, One World One Sky и пр. Под конец, где-то между вторым и третьим выходом на бис, ребята раздухарились, пели хором, а один из клавишников лихо перекувырнулся через комбик, где и остался лежать на ближайшую пару минут. Видимо, от избытка чувств.

В заключение хочется подчеркнуть, что клубу “Точка” особенно удался омерзительный кашеобразный звук, давно ставший визитной карточкой заведения. Человек за пультом (“звукорежиссер” – это слово из другой оперы) сделал все, чтобы испортить впечатление от фестиваля.
Не вышло.

Дай Бог здоровья Кириллу Старикову – вписал бесплатно. Встретил Карабас-Барабас индустриальной сцены дионисийской угольной бородой и лицом, слегка помятым (как он обронил) “влиянием Сатурна”. Ну Сатурн – не фунт изюму, от него у женщин целлюлит цунами исполняет, говорят, такое дело. Отряхнув чубом его смазные сапоги в знак благодарности, пошли вкушать цимес духовный.

Первую группу (Neutral?) традиционно слушал от барной стойки (с какого-то уютного диванца в данном случае). Ничего особенного – акустическую гитару в сочетании с электронным бурчанием и проникновенным “фашистским” вокалом а-ля Death in June давно пора запретить законодательно, через Думу. Или сослать всех лабухов, использующих этот набор, на Грушинский фестиваль (шутка, расстрелять конечно – мы ж не звери). Хотя впрочем, пусть растёт сто цветов – первого сентября всё равно все скупят.

Потом был Allerseelen. Довольно весёлый в концертном варианте, живенький такой, не то что альбомный скучняк. И Кадмон скакал чёртиком – чёрнявый, носатый. Известное дело, все австрийцы подают себя германцами, а копнёшь – либо венгерский цыган, либо проезжий итальянец. И это в ЛУЧШЕМ случае.

Но зато третий нумер программы был, как говорили в одном советском фильме, вполне “адекватен сам себе”. То есть, вот она почва безыскусная, родящий перегной – два крепких седобородых дедка в старомодных рубахах зарядили под одну гитару что-то такое балладно-корневое, что аж спиртовая слеза на глаз навернулась.

Сhanges. Легендарные национал-патриотические престарелые волосатики, состоявшие в былые времена в церкви “Процесса” и “милицанерском” движении. Два живых динозавра – обитатели эволюционного тупика молодёжной культуры. А ведь всё могло сложиться по-иному: была у хиппов в какой-то период перед носом развилка – “налево” или “направо”. Но Мэнсона закрыли, “Процесс” притух, “новый поворот и мотор ревёт”, а в результате слово хиппи окончательно стало синонимом словосочетания “немытая размазня”.

А ну как свернули бы направо? Так и грезятся суровые сектантские поселения “детей-цветов” в американской глуши: заборы из осиновых кольев с насаженными фиксатыми черепами бабуинов, посевы конопли в виде свастик, белоснежная ариософская “свободная любовь” и Аввакумы Нового Света со стальными бородами и патлами. В одной руке “шотган”, в другой косяк, ноги заплетены в лотос. Не мельтеши, сынок, может, ты на ЗОГ ишачишь? Сделай тягу – проверим, что ты за фрукт снутри. Кому peace, а кого башкой вниз. Кому free love, а кому усекновение глав. И глядят сторожко в небо кремниевые мушкеты – ни один “чёрный вертолёт” мимо не пролетит. Нет сомнений – из таких скитов и отправился бы на Марс рубленый звездолёт без единого гвоздя, работающий на бурбоне, кислоте и коллективной медитации. На одном борту пацифик из дроби выложенный, на другом коловрат из фенечек. Встретили бы зоговские марсоходы – будьте нате.

Что ж, мечтать не вредно. И очень ловко это получается у изнеженных дурным пивом предателей идеалов юности. Да к тому же потом мне сообщили, что никакими хиппанами Сhanges и не были. Так, тусовались рядом – время было такое. Ну и ладно – реальная жизнь всегда лжёт, мы к этому уже привыкли.

А правильным дедам – побольше здоровья и долгих лет жизни Мы с Щербаковым даже футболки их купили – на них сердечко из колючей проволоки. Трогательно и по делу. Смерть легавым прислужникам процентного капитала от ножа, в общем.

В Москве выступили Changes – легенды американского дарк-эйсид фолка

Как уважающий себя эзотерический гитлерист, сырым ноябрьским воскресеньем я посетил концерт тура The Men among the Ruins. Клуб Tabula Rasa, что в МДМ, оказался удивительно приятным местом – особенно замечателен второй этаж с прекрасным обзором сцены. Народу было ровно столько, чтобы братское единение не переходило в бытовую мизантропию.

Первыми играли Neutral. Вживую трио оказалось много веселее последних студийных записей. В отличие от предсказуемых гармоний …Of shadow and its Dream, на концерте скрипка Жени Вороновского (Cisfinitum) путешествовала от меланхолических пассажей к шумовым шквалам, привнося изрядное разнообразие в простые “песни под гитару”. В сочетании с хорошо поставленным голосом Эша, упакованного в черный балахон без прорезей для глаз, этот даркфолк московского разлива слушался “на отлично”.

Следом вышли Allerseelen. Астрийцы выдали гипнотический апокалиптик-поп, который мы уже имели возможность услышать на Heiliege Feuer 4 – бодренькая подложка с живыми ударными, перегруженным басом (в исполнении колоритного дэт-металлиста) и ритмичной мелодекламацией. Feuer! Salamandra! Слушается весело, исправно хочется топать и хлопать, хотя по большому счету – дикое наебалово, которое можно терпеть искючительно потому, что г-н Герхард культуртеггер от эзотерики. Исчерпывающую характеристку Allerseelen я получил от бармена: “Наш сержант тоже так орал – “Еб вашу мать, стройся”. Правда не по-немецки”. Впрочем, Г-н Герхард, надо ему отдать должное, очень смешно топчется на сцене.

Долгожданных Changes мы встречали уже внизу. Трансатлантические правые кспэшники меньше всего напоминали пыльных неадекватов из 70-х, гальванизированных лично Майклом Мойниханом (Blood Axis). Никогда не верь хиппи – но этим можно. Ваня Поликаров бегло обрисовал их как особую ветвь шестидесятнической революции, рванувших от “лавписа” по прямой к эсхатологическим чаяньям. Удивительно бодрые старички, на два голоса и в одну гитару спевшие все-все, от чего щемит сердце и хочется жить ясно и просто. Трогала их подлинная искренность – похоже, ветераны нео-фолка сами не ожидали такого теплого приема, а может быть, и до сих пор не могут опомниться от того, что они, всеми забытые, вдруг оказались кому-то нужны спустя 20 долгих лет. И хотя со сцены пели о Twilight of the West, воображение рисовало картины вселенского рассвета над бесконечными золотыми полями.

Да будет так.

SLOGUN. “ВАША КУЛЬТУРА – МОЙ НОЖ!”

Текст – Lashisha, перевод Ewers, 2005-09-23

Однажды один весьма самоуверенный журналист, утонченно циничный по натуре, движимый любопытством, сходил на некий концерт в Чикаго и позднее описал свои впечатления таким образом:

“Я очень циничный человек. Если я вижу группу, которая пытается напугать, первая моя реакция – рассмеяться. Но тут было иное. Во время их выступления я почувствовал нечто такое, чего я не испытывал ни на одном концерте уже долгие годы. СТРАХ. Они меня попросту напугали. Slogun не были детскими притворными страшилками в духе “Уууу, щас я тебя”. Я действительно ощущал физическую угрозу. Не было чувства, “а, ок, да-да, это всего лишь шоу-бизнес”. Напротив, я реально думал, что кто-то из Slogun вот-вот заедет мне в челюсть. Я даже совершенно забыл о том, что накануне ночью я встречался с Джоном Балистрери и нашел его самого и его соратников весьма милыми дружелюбными людьми. Это было неважно. Это было их шоу. Они были против толпы. Если бы я был в толпе, я был бы врагом, и я бежал от риска быть избитым, затолканным или даже задушенным Джоном или одним из тех 10 человек, что выступали с ним в ту ночь. При этом, несмотря на то, что я страшился возможности причинения ущерба моему здоровью, их выступление было бодрящим и воодушевляющим. Они проделали брешь в броне моего цинизма и заставили меня ПОЧУВСТВОВАТЬ что-то. На том концерте,я осознал, что Slogun – это МИЗАНТРОПИЯ в действии”.

В тот вечер журналист посетил в Чикаго концерт проекта Slogun. Проект был создан представителем одной из самых известных школ power electronics в США, точнее одной из самых известных power electronics коммьюнити в мире вообще. Ну а если быть совсем уж точным, то это сольный проект одного человека – Джона Балистрери, которому во время живых выступлений помогают другие артисты, участники таких групп как “Sickness”, “Navicon Torture Technologies”, “Bloodyminded”, and “Control”.

За 8 лет своей творческой биографии, SLOGUN добился культового статуса среди фанатов грубой индустриальной музыки. Музыкальные критики признают, что SLOGUN – один из наиболее экстремальных музыкальных проектов на свете, если не самый экстремальный вообще. Появившись в 1996-ом году, этот музыкальный феномен стал известен не только из-за своей необыкновенно брутальной и агрессивной звуковой эстетики, основанной на безжалостном нойзе и жестоких документальных сэмплах, но и из-за весьма прямолинейных наступательных пессимистических текстов, впечатление от которых усиливается громким и чистым голосом Джона Балистрери, профильтрованным через океан звуковых эффектов. SLOGUN знаменит также и темами своих композиций, которые обычно являются абсолютным табу в системе ценностей большинства. Это серийные убийцы, маньяки, разного рода душегубы и их преступления, кратко обозначенные в творческой биографии Балистрери специфическим лэйблом “True Crime” (Настоящее преступление).

Структура текстов композиций SLOGUN такова, что из них сами собой получаются лозунги, наиболее известные из которых “Fuck The World!” (На X** Мир!) и “Therapy through Violence” (Исцеление Насилием) украшают практически каждый артефакт, созданный Джоном. Ползущие по всему миру слухи об экстремальных шоу Джона и его группы становятся той последней каплей, что делает SLOGUN абсолютными монстрами в глазах морального большинства. Одни говорят, что эти звуко-террористы перед выступлением засыпают в ноздри соль, чтобы боль и жжение провоцировали неистовство, другие – что они качают железо, чтобы получить выброс адреналина, который инициирует агрессию. Трудно сказать, правда это или нет, однако совершенно достоверно то, что перед каждым концертом Джон и его соратники избегают общения с кем либо в течение нескольких часов. Во время же самого концерта происходит серьезная конфронтация с публикой, которая придает концерту горячую атмосферу схватки и столкновения. Эта атмосфера соответствует главному компоненту концепции SLOGUN – НАСИЛИЮ. Зачем и почему? Биография Джона Балистрери отвечает на этот вопрос.

Родители Джона были сицилийцами, по слухам они эмигрировали из Италии в США, устав от тех самых своеобразных мафиозных традиций, обязательных для всех, которыми традиционно проникнута жизнь на Сицилии. НАСИЛИЕ – очевидная характерная черта этих традиций. Однако, приехав в Америку и поселившись в Бенсонхёрсте, итальянском квартале Бруклина, они поняли, что правила в новой стране совершенно те же самые. Родившийся уже в США, Джон Балистрери, будущий создатель SLOGUN, очень скоро в этом убедился. Бенсонхёрст был полон мафиози, на улицах было весьма неспокойно и жизнь была устроена по сицилийским обычаям. Вспоминая свое детство, Джон всегда подчеркивает, что драться с другими тинейджерами было для него привычным делом, и безжалостно бороться за выживание и ПРЕВОСХОДСТВО было его суровой повседневностью. Вдобавок ко всем этим сицилийским специфическим сложностям, в своем раннем детстве Джон стал свидетелем еще более шокирующего проявления американского насилия, которое глубоко повлияло на основные интересы автора SLOGUN. В возрасте восьми лет Джон шел по своей улице. Вдруг несколько десятков полицейских машин окружили один из домов, улицу заполнил рев сирен, какая-то женщина громко плакала. Хотя зрелище было захватывающим, поначалу ни Джон, ни его отец не поняли, что же собственно происходило. Позднее выяснилось, что прошлой ночью знаменитый маньяк того времени Дэвид Берковиц (более известный как Son Of Sam – Сын Сэма) застрелил на этом месте девушку по имени Сьюзан Московиц, а ее приятель Роберт лишь по счастливой случайности избежал смерти. Хотя это было последнее нападение Сына Сэма (вскоре его поймали), это происшествие повлияло на психику Джона настолько сильно, что он стал проявлять пристальный интерес к серийным убийцам, собирать всю доступную информацию о них, и со временем это стало его основным хобби. Это событие породило в ребенке множество вопросов, на которые он не мог найти ответа. Позднее, находясь в поисках ответа на вопрос, кто же те одиночки, что разрушают себе жизни из-за своей неукротимой страсти убивать, мучать и калечить тела и жизни других, он познакомился с историями еще более знаменитых апостолов американской культуры – Тедом Банди, Рамиресом, Гейси, Грин Ривером (последнего так и не нашли). Все они также оказали огромное воздействие на работы Балистрери, равно как и на его личность.

Насилие, риск и опасность окружали Джона всегда и везде. Он участвовал в схватках уличных банд, он горячо интересовался серийными убийцами, он выражал свою творческую энергию, многие годы рисуя по ночам граффити на нью-йоркских стенах, рискуя быть схваченным полицией и отправленным за решетку или попасться отцу-диктатору, который мог применить по настоящему жестокие сицилийские методы воспитания. Джон напивался со своими дружками, что обычно кончалось нападениями на порно-шопы и битьем витрин по ночам. Из-за таких вандальных наклоннностей они даже называли свою шоблу “Лорды Порно”. Однако, позднее он понял, что такая жизнь рано или поздно его разрушит, как это случилось со многими его друзьями, которые были убиты во время уличных схваток или угодили в тюрьму. Он порвал с улицей и начал искать другие пути выражения своей природной энергии. Джон поступил в колледж, где изучал архитектуру, затем стал дизайнером. Но прошлые опыт и интересы не забывались, и Джон пришел к выводу, что “power electronics” – лучшее средство соединить воедино три главные страсти его жизни – шумовую музыку, художественный дизайн и интерес к маньякам – и таким образом выразить свои переживания. Поощряемый своим другом, Балистрери начал создавать SLOGUN, грубого монстра power electronics, под чьим названием за 8 лет он издал множество пластинок, компакт-дисков, кассет, открыток, значков, наклеек и даже кетчуп, названный именем одного из маньяков, провоцируя массовую культуру и шокируя людей демонстрацией самых негативных общественных явлений.

Балистрери утверждает, что он не ставит перед собой никакой сверхзадачи, занимаясь экстремальной музыкой и дизайном. Он не стремится стать знаменитым или поучать весь мир. Но с другой стороны, выражая свои переживания, он подвергает некой терапии насилием как себя, так и других. Он говорит, что основной задачей проекта, пожалуй, является быть жестоко и безжалостно честным по отношению к самому себе. Джон считает это большой привилегией в системе современной лицемерной американской культуры, которая применяет двойные стандарты во всех областях, утрачивая самоконтроль и деградируя все больше и больше. Джон ненавидит СМИ, которые на чем свет поносят серийных убийц, хотя ранее сами же их пропиарили, превратив в объекты культа и почитания. Рынок книг и фильмов о серийных убийцах процветает в сегодняшней Америке. Люди, публично заявляющие о своем отвращении к насилию, на самом деле прославляют его. Иначе, почему тогда сериалы, подобные “Сопрано” так популярны, в чем секрет процветания MTV, активно пропагандирующего культуру черных гангстеров с их междуусобными уличными войнами? Джон негодует, когда люди начинают жаловаться, только когда насилие ударяет по ним лично. Они снисходительно извиняют насилие, когда им ничего не грозит, тогда им на все наплевать. Им нету дела до благополучия ближних. Но это полная безответственность, повсеместно распространенная в наше время. Заклеймив все это, Джон задает риторический вопрос: “Разве такие люди не заслуживают насилия? Разве серийные убийцы не прекрасный символ и пример, подходящий для такой культуры? Разве не говорил Чарльз Мэнсон, что серийный убийца – отражение масс?”

Однако, такие заявления Джона отнюдь не означают, что он оправдывает насилие. Он считает, что серийные убийцы в первую очередь заслуживают смерти. И не только они, но и все те, кто совершает акты насилия, потакая собственным страстям. Он говорит, что такие люди потеряны, так как они никогда не попытаются измениться. Поскольку таковых огромное множество, Балистрери считает, что мир – малосимпатичное место, и, хотя он и был воспитан в католической семье, любая религия чужда ему и не приносит надежды. Он радуется неотвратимой перспективе умереть однажды и наконец покинуть этот мир. Артист считает себя абсолютным реалистом и верит исключительно в неопровержимые очевидные факты. Он также утверждает, что power electronics – одна из самых совершенных форм реалистического искусства. Он отрицает какой-либо мистицизм в своей музыке, настаивая на том, что SLOGUN есть грубые переживания основанные на точных фактах. Он отмечает, что его музыка порождается не гневом и ненавистью. Ее источники – социальная усталость и фрустрация, причиной которым культурное пространство, в котором он живет. Может показаться, что критикуя всё и вся, Балистрери превозносится и считает себя единственно правым, однако такое впечатление будет совершенно ошибочным. Как в текстах SLOGUN, так и в своих интервью, Балистрери часто подчеркивает, что он считает себя таким же отбросом, подонком и дерьмом, как и любого другого, делая акцент на том, что все находятся в одинаково безнадежном положении и никто никого не превосходит. Все мы – полное дерьмо.

Эта особенность творческого подхода SLOGUN подчеркивается комментариями Балистрери относительно его манеры живых выступлений. Отвечая на вопросы, почему он спускается в аудиторию, почему он так горячо спорит со зрителями или ведет себя агрессивно, Джон говорит, что он не хочет возвышаться на сцене над другими, не хочет, чтобы на него глазели как на идола, чтобы ему поклонялись. Когда SLOGUN еще только задумывался, Джон заявлял, что он вообще не поднимется на сцену, и концертов давать не станет. Однако, позднее он все же изменил свое решение, хотя и в пользу весьма необычных по форме выступлений. Он никогда не повторяет тексты со своих пластинок, предпочитая импровизировать и выкрикивать в публику то, что приходит на ум в данный момент, а это в большой степени зависит от конкретной аудитории. Возможно из-за того, что публика в разных странах и городах также очень различается, концерты SLOGUN всегда абсолютно непредсказуемы. Впрочем, в любом случае остается ясным одно: Джон всегда предупреждает тех, кто собрался на концерт power electronics, что это самая брутальная форма искусства, которая никогда не бывает приятной и связанной с красивыми милыми вещичками.

“Всем тем, кто “слушает” Power Electronics, и кто, похоже, удивлен или шокирован насилием во времени концерта. Убирайтесь!!! Не слушайте эту музыку, и не ходите на такие концерты, если насилие вас оскорбляет!!! Поклонников этого жанра НИЧТО не должно шокировать!!! Прошедшие концерты на недавних фестивалях вызвали у меня ощущение, что народ этого не понимает. Это очень отчаянный, экстремальный стиль, и я предполагаю, что к тому времени, когда ты пришел к этой точке, когда ты начал слушать эту музыку, ты видел и слышал уже абсолютно все. Ничто не должно тебя смутить! Так что ты можешь не соглашаться с тем, что говорит исполнитель, но ты не можешь быть оскорбленным или шокированным. Возражай мне! И вот еще что. Не суди об исполнителе по его представлению. То что артист делает нечто экстремальное на сцене, не означает, что он в повседневной жизни трахает цыплят или сечет маленьких мальчиков! Узнай артиста получше, прежде чем писать про него всякое дерьмо в интернет-форумах!!! Засим, всех вам благ и спасибо за то, что пришли!” Дж. Балистрери

Многие, особенно те, кого оскорбит шоу Джона Балистрери, зададут себе вопрос, зачем SLOGUN приехал в Литву, да и вообще, зачем им надо участвовать в этом абсурде? Но если окружающая культура становится американской с удивительной быстротой, при этом обладая феноменальной способностью впитывать в первую очередь самое отвратительное, каждому стоит ответить себе на один простой вопрос: кто он, Джон Балистрери? Агрессивное порождение жуткой культуры или безжалостный пророк этой жуткой культуры, предоставляющий редкий шанс заглянуть в перспективу выбранного пути? Или, быть может, и то, и другое?

www.autarkeia.org

info@autarkeia.org