Хорошо, доктор, – допустим, вы все существуете. У меня широкие взгляды и богатая фантазия, я могу это допустить. Но это значит, как вы сами прекрасно понимаете, что тогда не существую я. Потому что это единственная альтернатива солипсизму. Вы, конечно, можете меня упрекнуть в том, что я не рассматриваю возможность несуществования нас всех, но это, согласитесь, уже чистая абстракция.

Так вот, с этой точки зрения, я – ваш воображаемый друг. Не только ваш, доктор. Воображаемый друг, которого вы все придумали. Это, действительно, многое объясняет. Например, реальный человек, с вашей точки зрения, просто не может обладать такими достоинствами, как я. Разумеется, вы меня выдумали. Или вот еще: когда вы последний раз были у меня дома? Вы вообще уверены, что я где-то живу? И существуют ли какие-нибудь материальные признаки моего существования? Сколоченная мною табуретка или посаженное мною дерево? Не думаю, что вы сможете их отыскать.

В общем, эта гипотеза имеет право на существование. Хотя с моей точки зрения она выглядит болезненно безумной – объявить себя плодом воображения придуманных тобою людей. Ваша, доктор, деятельность кажется мне в этом свете тоже несколько странной. Лечить выдуманного пациента от солипсизма. Хотя, возможно, это единственный способ самолечения для психиатра с помраченным рассудком.

Короче говоря, доктор, мне все равно. Все это, на самом деле, безумно тяжело – и придумывать вас, и быть придуманным вами. Приходится постоянно соответствовать вашим ожиданиям. В первом случае – потому что вас жалко и хочется баловать. Ведь умрет у меня в мозгу пара клеток – и кто-нибудь из вас исчезнет. Ну, а воображаемому другу волей-неволей приходится вести себя так, чтобы вас не разочаровать.

Я очень от всего этого устал, доктор. Что вы молчите? Сделайте же, наконец, что-нибудь. Вы доктор вообще или кто? Сука вы. Дайте таблетку. Две.