Жизнь однополчан стороннему наблюдателю представляется пресной и скучной. Потому что сторонний наблюдатель не замечает, что полк проживает часть жизни однополчанина, а однополчанин проживает часть жизни полка. Это явление, аналогов которому в опыте стороннего наблюдателя нет. То же, чему есть аналоги (отдельная от полка жизнь однополчанина), может казаться каким угодно – в зависимости от того, нужны полку новые однополчане или не нужны. Сейчас не нужны.

Концерт Reutoff, что состоялся в прошлую пятницу, 8 октября, в «ДК В Почете» стал логическим продолжением лекции А. Дугина, которая предшествовала выступлению. Заявленный перфоманс ограничился оформлением сцены – Александр Гельич восседал между двух березовых бревен с вбитыми в них топорами. К топорам были аккуратно примотаны опрятные оптические прицелы.

Лектор в свойственной ему иронически-заостренной манере поднял проблему «радикального субъекта», непосредственно касающуюся существования человека в осенней сутолке последних времен.

Сегодня мрак сгустился, словно цепенеющий бетон, – и не то что лиц товарищей, свое собственное лицо разглядеть практически невозможно. Солнце скрылось, воспоминание о нем тускнеет, словно древняя пыльца, и никто уже не может с уверенностью утверждать – жив ли он, мертв или давно дезертировал с поля боя.

При всей чудовищности нарисованной картины нам предложен парадоксальный путь к надежде: спасение рождается в сердце смерти не «потому», но «вопреки». «Радикальный субъект» – этот тот, кто в ситуации абсолютного проигрыша, говорит “я победил” и поступает соответствующим образом.

Этот тот, кто «пробежит по карнизу и не рухнет» в ситуации, когда существование его самого, карниза, способности бежать и чего-либо вообще недоказуемо и крайне сомнительно. Тот, кто бежит под свою ответственность, по воле последней личной храбрости – несмотря на то, что никто не обещает победы.

Двухчасовая пауза после лекции изрядно проредила зал. Дождались концерта, очевидно, субъэкты разной степени радикальности, да – впрочем – оно и к лучшему.

Пепельница на потертом дощатом полу, искра зажженной сигареты, увязшие в древесине топоры – все и всех накрыло слитной волной ласкового шершавого шума.

Reutoff играли вдвоем, в усеченном составе, растянув на час слитное полотно глубокого и плавного dark-ambient’а; и если на что и можно было пожаловаться – так только на отсутствие видеоряда. Гипнотически ритмические вещи перемежались вибрирующими атмосферными коллажами, в трепете которых угадывалось серебро мелодических линий. Различить эти тонкие нити в плотной ткани шумовых волн – все равно что найти слабый пульс на теплой любимой руке – пульс еле слышный, но неумолимо обнадеживающий. Лучшего саундтрека к тому, о чем говорилось в этом зале пару часов назад, невозможно представить. Это музыка одинокого сосредоточенного противостояния – спокойного, отчаянного и от того столь прекрасного. Такая очень русская, православная музыка.

Их можно увидеть – в деревянных полуразрушенных домах, которых нет ни на одной карте города. Нужно заблудиться на медном закате в пыльных переулках, шаркать взглядом по шершавым стенам, исчезнуть в квадратах дворов, пройти в нужную дверь, вдохнуть запах гнили, тоски и безумия, помутиться умом, упасть на колени перед запертой комнатой, подсмотреть в глазок – их можно увидеть. Бледные тени танцуют в могильной тьме, заламывая тонкие руки и делая губы подковкой; воздух дрожит от безмолвного стона, карнавальный шепот царапает щеки – ты падаешь и не можешь упасть, опьяненной больной красотой, не можешь упасть – до тех пор, пока огромное птичье лицо не войдет в твое сердце и все слова станут лишь бессильным песком.

Впрочем, тот (или та), через кого в наш мир приходит музыка, рождающие подобные чувства, может не согласиться с нарисованной картиной: Анна-Варни Контодеа замечал(а) в интервью, что не видит смысла записывать исключительно «депрессивные альбомы». Разумеется, в предыдущей фразе есть некоторая двусмысленность: можно подумать, что феномен Sopor Aeternus определяется исключительно человеческим фактором, тогда как Анна-Варни неоднократно подчеркивал(а), что все диски напрямую получены от загадочного сообщества потусторонних сущностей, чье название – The Ensemble of Shadows – неизменно фигурирует в полном названии проекта. Именно благодаря их чуткому содействию Анна-Варни, называющий(ая) себя человеком пятого пола с множественными душами, пережил(а) тяжелейшие душевные и телесные кризисы, не свел(а) счеты с жизнью и обрел(а) некое бытийное равновесие. Броская мелодичность, отточенность аранжировок, эстетическая перверсивность вызывает неизменный интерес к Sopor Aeternus прежде всего в готических кругах, что для нас, желающих проникнуть в самую сердечную суть, остается на периферии внимания. Нам куда важнее заглянуть за ту самую скрипучую дверь: как рождаются эти тревожные гармонии, в которых, словно птица в клетке, поет, кричит и стонет голос странной андрогинной красоты? В зыбком саду воспоминаний и снов мы увидим нездоровый цветок, переживающий снова и снова онтологическую драму разделения. Анна-Варни, бледный мальчик с прозрачными венками, не может свести воедино себя и свое тело: Господи, что я – вечный, неспящий – что имею я общего с тепловатой телесною формой?! Господи, взгляните в зеркало – как же живете вы со своими ослиными лицами? Нечистая кожа, желтые белки, кривые окурки зубов. Гнилой виноград легких, осклизлая гидра кишок, тошнотный бурдюк печени. Печать вырождения, подпись скверны. Вы есть то, что вы едите. Заключенные чувств, острожники нейрохимических реакций, узники пятиугольного карцера. Господи, лучше быть мертвым, undead, не тлеть, не гореть, никогда не болеть, чем быть рабом телесного тлена. В неистовом переживании опыта собственной телесности Анна-Варни парадоксальным образом сходится с Егором Летовым: то же экстатическое юродство, то же манихейское неприятие окончательной реальности «мясной избушки». Разумеется, этот опыт может привести или к окончательной физической дезинтеграции или обретению – пусть временной или иллюзорной – целостности.

Судя по последнему альбому, Анна-Варни отыскал(а) свою дорожку в чаще гендерных трансформаций. Основное ощущение от La Chambre d’Echo (Where the Dead Birds Sing) – на смену кризису приходит покой и исцеление. Для Sopor Aeternus and the Ensemble of Shadows релиз во многом беспрецедентен: впервые к неоклассическим сопоровским аранжировкам добавилась аналоговая электроника. Диск звучит значительно в большей степени darkwave-подобно, чем все предыдущие. Свойственная проекту чуть механическая мелодичность обнажилась и заострилась, словно рыбьи кости. От безупречных аранжировок холодеют ладони и ломит затылок; все 14 вещей выдержаны в одном ритме и плавно перетекают друг в друга, поднимаясь к таким ослепительным вершинам, как Imhotep, We Have a Dog to Exercise или Consolatrix. Вокал практически утратил былую истеричность, голос звучит гибко, чисто, местами даже, гм, легкомысленно. Чтобы ощутить тревожный парадокс, который здесь кроется, стоит вчитаться в тексты, насыщенные зловещей юнгианской онейрической образностью. Тебе, внимательный слушатель, откроется тревожная трещина, сквозь которую дышат ночные ветра. Возможно, это и есть те самые Западные врата, в которых исчезают обитатели комнаты, где поют мертвые птицы. Альбом становится своеобразным обрядом экзорцизма, изгонящим духов злобы и смерти. Образы тонут, плавятся в тумане – демоны, вырывавшие твою жизнь, оборачиваются ангелами, возносящими душу прочь от безвидной земли.

Новый Вавилон, несостоявшийся Метрополис, двуликий внешне и многогранный внутренне, Берлин славится своим колоссальным мульти-культи плавильным котлом; город перманентных выставок, фестивалей, «инсталляций» и «перформансов». Аудио составляющая этого феномена также сияет всеми цветами нотной радуги – десятки лейблов, комунн, групп и группочек самых разных направлений заселяют музыкальную шкатулку германской стольницы. На этом богатом и пестром фоне немного удивительно наблюдать относительно редкие проблески активности в стане экспериментальной электронной музыки, условно относящейся к категории «текнойз». Дискотеки не в счет, фестивали же действительно нечасты, и практически на 100% можно быть уверенным, что устраивают их люди из http://www.iocur.de/. Вот и в этом декабре состоялся фестиваль «Information Wants to Be Free», при одном взгляде на line-up коего у определенной группы любителей шума от радости случалось предынфарктное состояние. При поддержке Европейского Комитета по образованию и культуре фестиваль, призванный сконцентрировать внимание на вопросах распространения и контроля информации, влиянии масс-медиа и научного прогресса на социально-культурные сферы человеческой деятельности, проходил в Берлине, Лондоне и Стокгольме. Программа включала в себя концерты, видеоматериалы, лекции, spoken words, «перформансы» и «инсталляции». Состав участников в этих городах был совершенно разный, но в музыкальном плане Берлинский был наиболее «тек» и соответственно интереснее других, по крайней мере для меня. Вот на такое значительное мероприятие выдвигались люди с разных концов света в первую неделю декабря. Что же ожидало страждущих в Industrial-Halls Berlin-Friedrichshain?

Бетонная коробка во дворах промышленного назначения многоэтажных блоков вполне оправдала «индустриальное» название и внушала некоторые опасения относительно качества звука. Опасения впоследствии оправдались, хотя трудно сказать, что привнесло больший вклад в тот кошмарный саунд, что пришлось терпеть на протяжении 3 дней – акустика помещения или криворукость звукооператоров. Вообще, стоит сразу кинуть лопату дегтя в фестивальное ведро меда – его организацию прекрасно описывает слово «распиздяйство». Вероятно EU сильно поскупилось, или 90% ЕКОК-овского транша украли чиновники – соотечественники брюссельской капусты, так что денег осталось только на билеты участникам, отели и пиво в баре. Иначе объяснить ту некомпетентность звуковиков, ужасающий свет да и просто отсутствие кофе и простенькой еды в баре очень сложно. Свет – это отдельная песня: при виде работы «светооператора» – потрясного малого с плюшевым медвежонком, смахивающего на клиента Кащенко, оживали воспоминания о школьных дискотеках 80-х, да и то сравнение было в пользу последних. Несколько фонарей, ламп, авариек, прилепленных куда попало просроченным скотчем и постоянно отваливающихся – все это богатство приводилось в действие вручную указанным морлоком, что производило воистину сильное впечатление. В сочетании с ультразвуком, бьющим в пузо и видимо называемым басом, и режущим слух СЧ-диапазоном, впечатление что техническую поддержку осуществляли бастующие студенты-бездари из немецких техникумов только усиливалось. Sound-check отсутствовал как таковой, а из зоны DJ, в помещении прямо напротив основного зала, все время гремел и свистел разрушительный для барабанных перепонок breacore, находиться в этом «chill-out» больше 10 секунд было физически невозможно. Отчасти общую визуальную атмосферу оживляли два проекционных экрана по бокам от сцены и шатрообразная конструкция в центре зала, на которых демонстрировалось зачастую интересное видео.

День один:

Первые три команды на открытии фестиваля ну вот никак не отложились в памяти. Встречи знакомых, болтовня и копошение в бледненьких КД-развалах незаметно съели 3 часа, в течении которых стоило только прислушаться к происходящему в зале, чтобы понять, что спускаться туда не стоит. Зато удалось познакомиться с Андреем Кириченко, музыкантом с Украины, основателем лейбла Nexsound, приглашенным выступить на фестивале. Сам он изначально планировал играть что-то «техноидное», но организаторы заартачились. Возможно и к лучшему, потому что в итоге отыграл Андрей странный кривой саундтрэк, насыщенный и интересный, с переходом к слабозаметным ритмическим структурам к концу сэта. Все слушалось на одном дыхании, чем-то напомнило звучание Suspicion Breeds Confidence своей внешней хаотичностью и сбалансированным использованием различных элементов. Первый приятный момент фестиваля. Далее вышел со своим обширным хозяйством смахивающий на французского таксиста 70-х человечек – Gabriel Severin aka rob[u]rang, половинка Silk Saw, одних из самых интересных электронных музыкантов на мой взгляд. Камешки, дудочки, трещотки, разноформатные металлические хреновины – все это должно было быть задействовано в роботическом трайбал-минимализме этого проекта, но увы… добрая половина всего звукового инструментария оказалась невостребованной по причине криворукости отроков за пультом. В результате сэт получился несколько скомканным, хотя увесистое пульсирующее камлание шамана неизвестных племен затянуло, окутало и не давало вырваться из оцепенения добрых минут 40. После чего Gabriel состроил рожицу големам за пультом и ретировался. Заявленный Scanfrom поменялся местами с Monokrom/Morgenstern, которые ответственно устроили рубилово в духе старых релизов ant-zen, шипящее, ухающее и «расколбасное». Парнишка Scanfrom отыграл свои сладкие мелодии под ностальгическую драм-машинку, это сейчас называют «80’s Plastiksounds», мило, иногда забавно, чаще скучно, до старого Legowelt еще ползти и ползти. И наконец появились Gridlock, которых многие ждали с нетерпением – можно сказать хэдлайнеры дня. Два веселых американца повозились слегка с лэптопами и вжарили. Gridlock – практически безупречный, качественный продукт; мастерские аранжировки, старые как мир чувственные мелодии обрамляются жестким хрустящим ритмом, немножко нойза тут, грува там – вуаля. Отличный сэт, все в восторге, хорошо что Gridlock такой, а не просто очередной банальный клон в стаде бездарных романтиков-лэптопщиков. 8 утра, пора домой.

День два:

Открывал второй день романтик-лэптопщик Detritus, исполняющий симфонический даунбит. Такому даунбиту не повредит даже паршивый звук, ибо три аккорда испортить сложно. Пока он даунбил, я приметил мужичка в кожанке и шапочке, потягивающего пиво и рассматривающего сцену. Никем не узнанный мужичок сей был Великий и Непревзойденный (почти без шуток) мастер электронного сферостроительства Магрини aka Bad Sector. Пользуясь своим профессиональным бэкграундом и неожиданной разговорчивостью музыканта удалось побеседовать с Массимо на разные интересные темы. В частности, об общей деградации интересной музыки и о его планах завязать с чисто музыкальным проектом и перейти к реализации комплексных мероприятий, объединяющих звук и изображение. Вероятно это будет нечто вроде «инсталляций», где визуально показано происхождение того или иного звукового элемента с возможностью манипуляции им. Пока же готовится к выходу его совместная c Hiroshi Hasegava (c.c.c.c.) пластинка Badsectorastro на IVB, где он использовал советские синтезаторы, среди них – легендарный АНС, на котором музыку рисуют. Также Магрини занят обработкой сигналов, полученных в рамках эксперимента Virgo по детектированию гравитационных волн. По поводу же предстоящего выступления Массимо усмехнулся и сказал что «завтра я играю поп музыку». Такая поп-музыка – это тот материал, что был представлен на недавних выступлениях и на 7“ «Planar Energy», практически недоступной из-за ограниченного тиража и глупой дистрибуции итальянской SmallVoices. К концу беседы на сцене появились Mago, на экранах показались дикие гуси без Нильса, и полилась нежная, мягкая как пух шведская меланхолия. Иногда один из участников пел, видимо в стремлении преумножить грусть и печаль, тем не менее срываясь в итоге на фирменный скандинавский рык – все это было очень славно. А вот и Xabec, кудесник странных звуков и повелитель камушков. Замечательный совершенно сэт, в равной пропорции ритм и свойственные этому музыканту импровизированные коллажи, вольный шорох и шум, все это захватывающе и задорно исполнено. Интересно еще и то что сам Мануэль работает в сфере психиатрии, где взаимодействие с пациентом осуществляется при помощи звуковых конструкций, так что получился эдакий позитивно-настроечный психоанализ-сеанс. Последние его работы представлены 7“ тетралогией «Electric Mandala» выпускаемой на Hands. Дальше – больше: Silk Saw. Этот дуэт играет свои медитативные пьесы нонстопом, наворачивая, накручивая, утяжеляя атмосферу до такой степени, что по ходу развития сэта состояние сознания явно претерпевает драматические изменения. Вгоняя слушателя в физический ступор, они водят по его мозгам своей шелковой пилой, испытывая эго дьявольской эквилибристикой. Одного пьяного «технофрика» нахлобучило так, что он последующие 3 часа исполнял роль абсолютного бревна, к вящему неудовольствию своей не менее фрикативной барышни. Это было тяжело, но изумительно. Следующее испытание на прочность – Telepherique, отлично просекший ситуацию и не ставший подгружать публику дальше – ибо некуда. Грамотно сложенный орнамент из ритма, шума, сэмплов постепенно выводил слушателей из ментального шока и заставлял оживать конечности. Отличный сэт, мне всегда нравился Telepherique живьем. С выступления 2ndGen/Uniform многие благоразумно свалили, я же решил поглядеть, отчего это сочетание вызывает кисло-лимонные гримасы. Сначала было интересно: южного вида парень в медицинском халате и шлепанцах, кудрявая девица в платье с вырезом, который аккуратно фотографировал постоянно-торчащий-у-сцены-и-сосущий-пиво PAL, когда девица наклонялась над пультом – все это наводило на мысли о возможном беспутстве, или хотя бы стриптизе. Беспутство образовалось в другом конце зала, где какого-то татуированного чудака подвесили на крючки за кожу и подтянули к потолку. Потом начался сэт, в течении которого что-то рубило, парень орал иногда в микрофон, а девица либо тоже шептала что-то невнятное либо водила смычком по струнам электрогитары. Дальше вылез совсем южный человек и стал орать что-то в микрофон, трясясь как в лихорадке и сверкая мгновенно вспотевшим голым торсом. Короче какой-то шаурма-breacore, неудивительно что их пластинку называли самым говенным релизом года. Когда кончилось это безобразие, на сцену вышел дядька Vromb и дал жару. Это действительно было специальное выступление к 10-летию – никакого занудства, аутентичный вробм-ритм, pure analog sources, чистый текнойз восторг. Дядьку аж заставили выйти сыграть на бис, так он расшевелил народ. Совершенно чудесный выход. Последним почему-то поставили Xanopticon – молодой парнишка с немытыми лохмами а-ля Нирвана устроил дрампиздец в лучших традициях Venetian Snares. Такое ощущение что их там клонируют в Западном полушарии, этих панков в лэптопами. Остались те, кто очень любит панков или лэптопы – мы же отправились прямиком завтракать.

День три:

С третьим днем все было более-менее ясно с самого начала – дождаться Bad Sector и все. Шведы des Esseintes действительно играли нечто апокалиптичное, по-моему даже неплохо местами, но в полной мере этот день могли оценить только преданные поклонники жанра dark ambient, так как отличить один драматический гудеж от другого, Pure от Cruelty Campaign к примеру, я не мог, не глядя на сцену. Момент истины в итоге настал, на сцену вышел Магрини, надел свои рога-фонарики и начал… хотелось бы чтоб такого «попа» было побольше. Описывать музыку Bad Sector занятие неблагодарное, легко впасть в терминологическую шизофрению, достаточно сказать, что это Тот Самый Сектор на довольно мощной, жесткой и иногда даже плясабельной ритм основе. Магрини смотрелся как всегда изумительно со своими UV-stick и резкими, под стать ритму, движениями рук над медиаторами. После такой феерии оставаться уже не имело никакого смысла – попрощались, ушли.

Итак. Фестиваль получился скорее музыкальным, нежели концептуально целостным, как можно было подумать, прочитав пресс-релиз накануне. Скомканные, практически все на немецком, следовательно малоинтересные неместным посетителям, декламации, иногда сопровождаемые невнятным нойзом, упоминания не стоят. Разве что один персонаж из США, сначала истошно оравший на манер Геббельса „Do you want a total information???“ под аккомпанемент НЧ гула, а потом болтавший минут 30 о том как он вышел в центре Берлина и первое что увидал – Макдональдс и наци (это уже selfspeaking), как много США тратит на военные расходы, что кругом буржуины-враги и free your mind, resist the command и прочая чхегеварня. Такие вот ораторы могли бы спасти положение, но увы. Поэтому концептуально и технически – совершенно любительский уровень, зато музыкальная часть окупает все с лихвой, а учитывая бледность Maschinenfest в этом году – IWTBF претендует быть лучшим событием такого плана в Германии.

Сперва может показаться, что они еще живы – они ходят на работу, сидят за мониторами, звонят по телефонам, пишут письма и квартальные отчеты, выбирают бизнес-ланч, курят в курилках, послушно ненавидят босса, мечтают трахнуть рыженькую из отдела маркетинга, болтают по аське, тратят деньги, смотрят телевизор и голосуют на выборах. Но стоит приглядеться, чтобы увидеть правду: они сидят в пустых темных комнатах, они не живы и не мертвы, не холодны и не горячи, их лица потрескались, глаза пусты и печальны, рты разверзлись, чтобы выпустить наружу робкое морозное облачко – память о том, что когда-то называлось душой.

Собственно, мы и раньше об этом догадывались, но теперь сомнений не осталось – нам выдали точнейшую оптику, четко обозначив границы кадра. Иди и смотри.

Речь идет о недавнем релизе группы энтузиастов, собравшихся под ернически названым лейблом Шаурма Рекордз, чтобы выпустить трилогию “Вольные песни счастливых племен”. Первый диск составила современная корпоративная музыка (гимны компаний, корпоративные песни и пр., перебитые рекламными джинглами), второй – казенная и политическая (гимны военных округов, налоговых служб, финансовых академий и прочий экстаз, включая пару хитов от Владимира Жириновского). Материал практически не редактировался, брался из открытых источников – все можно найти в интернете. Третий диск – “Ремистерии” – штука позатейливей. Это ловкие коллажи из готовых музыкальных композиций, рекламных роликов и всяческой жути, вроде гимна РАО “ЕЭС России”, голоса Регины Дубовицкой, песни Матери Мира Марии Дэви Христос, “Гимна шейпингу” Международной федерации шейпинга, песни к юбилею НТВ и фрагмента “Морального кодекса” движения “Идущие вместе”, зачитанного роботом. Диски распространяются бесплатно или по себестоимости, треки можно скачать на сайте проекта.

Внутренний механизм трилогии работает как кинокамера – бесстрастный фиксирующий глаз: мы видим то, что видим каждый день. Только сейчас нам дан взгляд такой настойчивой пристальности, что ему легко открывается голодная бездна.

Нечто подобное делал Бойд Райс со сборником Music for Pussycats: там звучит пухленький лавеевский лаунж 50-60-х годов в аутентичном исполнении мяукающих американских поп-див; финальная версия лишь чуть-чуть обработана мелкозернистым нойзовым наждаком. Нечто подобное делал Егор Летов в проекте “Коммунизм”, с проницательностью визионера и точностью хирурга вскрывая щемящую сердце метафизику советской песни. Авторы “Вольных песен”, занявшись “каталогизацией нового культурного явления”, обнаружили метастазы, созревшие в недрах постсоветского капитализма, и поставили диагноз, о котором все знают, но молчат – по-видимому, из-за чувства собственного бессилия.

То, что собрано на этих дисках, столь нелепо и по большому счету отвратительно, что хочется вслушиваться – до тех пор, пока внутри не взорвется комок мамлеевского хохота. Господи, да как же можно! Неужели сами не чувствуют?! Они сидят в пустых темных комнатах, они не живы и не мертвы, не холодны и не горячи, и так страшно узнать в их потрескавшихся лицах себя.

“Вольные песни счастливых племен” – это антология лжи, возведенной в принцип существования. Непрерывный (само)обман сгущается в вакууме отчужденных отношений, в офисных застенках, в телевизионном эфире и остывших домашних очагах. В сумерках Кали-Юги, когда любой труд – сомнителен, а сущность его как проклятия, рожденного грехопадением, обнажена до кости, корпоративный гимн группы компаний “Конденсат” или песня Российской партии жизни звучат равно зловеще.

Третий диск особенно показателен: здесь явлен синхронный срез общества потребления во всей его сочащейся кока-кольной кровью красе. Вглядываясь, понимаешь, что в некотором смысле жители покойного СССР оказались в привилегированном положении: редко где на планете ускоренный процесс интеграции в “мировое сообщество” проходит с такой очевидной уродливостью, что не остается сомнений ни в сущности этого “сообщества”, ни в природе сил, эту интеграцию поощряющих.

“Ремистерии” – убедительный саундтрек к гидеборовскому Обществу распыленного зрелища, где нет ничего подлинного. Радость здесь не радостна, цвета бесцветны, чувства бесчувственны, здесь Пустота говорит с тобой голосом из рекламы и заливается хохотом Петросяна.

То, что мертво, никогда не жило. Остается радоваться, что раз мы еще способны отличить падаль от Живого и можем слушать “вольные песни” с вольной улыбкой, значит, “святой корпоративный дух” еще не всесилен, космическая полночь не одолела и есть еще шансы проснуться.

Священный Огонь IV

Вообще-то я собирался начать отчет о главном российском фестивале индустриальной музыки элегически и проникновенно. К примеру, так: “Молодые, хищные, красивые – мы вынырнули из черноты ленинградской ночи и фонари волчьим блеском сверкнули на серебряных пуговицах наших кителей. Толпа у Red Club’а была видна уже от начала Полтавской, и…”. Тут я заколебался сочинять дурацкие интродукции – во-первых, в кителе был только я, а во-вторых, элегии в конце почитаете. К делу! Как все было, рассказываю по порядку.

i. Так закалялась сталь

Первыми на сцену поднялись патриархи отечественного звукотворчества Ник Судник и Александр Лебедев-Фронтов, вместе – проект “Ветрофония“. Неспешно устроились друг напротив друга среди самодельных шумородящих конструкций –  разнокалиберных пружин, растянутых на металлическом каркасе, листов железа с подключенными микрофонами и экстравагантного гибрида точильного станка с проигрывателем пластинок. Уже через несколько секунд зал потонул в потоке сложносочиненного, многослойного шума.

Лебедев-Фронтов с Судником – угрюмые божества индустриального экстаза, тамплиеры торжествующего пролетариата, режут звук огромными лязгающими пластами, уверенными движениями закручивая титанический водоворот вибрирующего сталепроката. Громокипящая лава, извергаемая динамиками, безупречно синхронизирована с визуальным рядом – лучшим из показанных на фестивале. На экране со свинцовой убедительностью воссоздана апология и культ труда, являющегося, по словам самого Фронтова, главным “механизмом преодоления строптивой девки-материи”. Под клацающие гармонии работающих станков темноликие молотобойцы на экране строят новый мир – в прямом смысле слова строят – ваяют по живому, конструируют из огня и каленого железа. “Ветрофония” представила великолепную акустическую скульптуру Великого Проекта, сверхчеловеческого рывка к преодолению смертной human nature через аскезу труда, через преобразование мускульно-мышечной энергии в конкретный осязаемый материальный продукт, который может быть легко деструктирован, если будет мешаться под ногами и тянуть ко дну. Сильнейшее впечатление.

ii. Рокоты и крики

Затем перед зрителями предстала замена вышедшему в последний момент из программы Stahlwerk 9 – австрийский проект Painslut, представленный единственным персонажем довольно комической внешности. Представьте себе розовощекого, в меру упитанного бюргера в очочках, с длинной нагеленой челкой, лопатообразной бородкой и обильным пирсингом (взгляд магнетически притягивается к серебряному кольцу в носу). Одет – в галифе с подтяжками, сапоги и защитного цвета рубашку. Дорвавшись до пульта,  персонаж с упоенным остервенением принялся выкручивать ручки под видео невнятно-эротического содержания – обнаженные девы со связанными за спиной руками многообещающе маячат между черно-белых деревьев, как бы намекая, что вот-вот начнется языческая оргия с непременным BDSM-репертуаром. Из колонок рвался аскетически жесткий power electronics – эдакий хтонический ритм-энд-хруст, в глубине которого с ленивой неумолимостью нарастают вибрации совершенно подземного свойства. Автор, тряся челкой, содрогался на сцене в экстатических конвульсиях, без особых, между тем, для экстаза причин.
Оргии, к сожалению, не показали.

iii. Марш, марш левой

После кататонического бюргера на сцене появился дуэт Bearer of the Inmost Sun – темная лошадка фестиваля, ставшего чуть ли не вторым концертом в истории проекта. Участники, оба в зимних маскхалатах, с барабанными палочками в руках, отыграли с полчаса весьма милого military industrial. Звучала минусовая фонограмма – в живую только дополнительные ударные и вокал. Общее впечатление – нечто среднее между Der Blutharsh и Blood Axis. Все скроено по меркам, от которых суровые мужские сердца, ожесточившиеся в сумерках Кали-Юги, умиленно умягчаются – маршевые ударные, скупые, а от того безошибочно красивые мелодии, героический вокал. Вокалист Bearer of the Inmost Sun вообще хорош – с темными неподвижными глазами, напряженным птичьим лицом и мягко-округлыми движениями. Выступление вышло скомканным – увы и ах! – не обошлось без коварных технических неполадок. Впрочем, для сведущих в конспирологии это лишний повод отнестись к Bearer of the Inmost Sun повнимательней.

iv. Do you want total war?!!

Вот и настала очередь Legion Kondor/Rasthof Dachau. К давешнему товарищу с кольцом в носу присоединился персонаж хрестоматийно нордической внешности. Оба, засучив рукава, с двойным усердием взялись ездить по мозгам слушателей танковыми гусеницами драйвового power electronics, исполненного в лучших традициях Anenzephalia и Ex.Order. Видеоряд – бессистемная нарезка военных хроник, репортажей из горячих точек и съемок катастроф различной степени тяжести. Минут эдак 40 нескончаемых перестрелок, искаженных страхом и болью лиц, разрождающихся смертоносной икрой бомбардировщиков и ядерных взрывов. Все красоты мира сего, одним словом. Перед экраном беснуются вооруженные микрофонами австрийцы, изрыгая искаженными до клекота голосами прокламации недвусмысленно антигуманного толка. Барабанные перепонки стонут от сокрушительных, бьющих в самое “солнышко” низкочастотных шершавых пульсаций, усердно нагнетающих апокалиптическую атмосферу. Слишком, я бы сказал, усердно нагнетающих. Папа Бойд Райс в аналогичной ситуации, не теряя ни грамма экспрессии, обошелся бы одной фразой: “Do you want total war?!! Yes, you want total war!!!“

Акт v. Звук нарастал.

Хедлайнеры фестиваля, ничтоже сумняшеся,  выступили под минусовую фонограмму – в живую прозвучали только оба ударника ну и, разумеется, голос Кадмона. Авторитетный деятель европейского традиционалистского андеграунда оказался невысоким человечком средиземноморской внешности с яркими глазами харизматика. Черная рубашка с коротким рукавом и военные штаны. Похож то ли  Муссолини, то ли Челентано. Все выступление Allerseelen растянулось в одну сплошную композицию с гипнотически повторяющейся инкрустацией мелодических ходов, акцентированных четкими ударными. Кадмон, чуть раскачиваясь, зачитывал свои тексты, отрешенно глядя поверх голов слушателей. Быстро выяснилось, что музыка австрийского технософа обладает кумулятивным эффектом: чем больше слушаешь, тем сильнее в тебя проникает радостная, хлесткая энергия примитивных, практически танцевальных звуковых структур. После довольно бестолкового каннибализма Legion Kondor/Rasthof Dachau кадмоновский апокалиптик-поп казался апофеозом жизнеутверждающей позитивности.

Эффект вышел терапевтический, хотя от Allerseelen я ожидал большего изящества и изобретательности.

В целом от четвертого Heilige Feuer осталось ощущение какой-то надломленности. Одна из причин – противоречивый набор участников, другая в том, что многие из них пользуются слишком серьезными средствами для неадекватных по значению целей. Впрочем, не стоит сомневаться, что для людей с бодрствующим сердцем произошедшее в ночь с 18 на 19 октября 2003 года в питерском Red Club’e было весьма поучительно.

Мы вышли из клуба и тишина навалилась широкой своею ватною грудью. Облака над городом рассеялись. Небо дышало морозной пустотой, звезды молчали в недосягаемой дали, но если закинешь голову, они отразятся в твоих глазах искоркой священного огня.
Так все и было.

Доцент И., милейший человек,
самоотверженно читавший нам ТОЭ,
в устах которого слово «дурак»
было самым страшным ругательством,
по пути из 6-го корпуса,
питерской зимой, когда только вода, лед и студеный ветер,
оскользнулся и прямо-таки сел в одну такую лужищу.
грустно глядя на стремительно набирающий воду старенький саквояжик,
он устало произнес:
«эх, блядь, не повезло…»
легенда

В этом году свежевывешенный line-up уже вызывал легкую изжогу; когда же прояснилось ГДЕ фестиваль будет проводиться – подступала нешуточная тошнота. Загадочно звучащее Schlossruine Leerodt означает ни что иное как ё..е, простите, б..ь развалины небольшого замка, который к тому же отдален от ближайшей деревни (с восхитительным названием Похотливые Церквушки) на 5 км. Короче:

Heimatland, Heimatland,
Dein gedenk’ ich immerdar,
Du liebes Heimatland, Heimatland,
Wo ich froh und gluecklich war!

На поверку все оказалось не так уж плохо. Деревня оказалась городком с относительно развитой инфраструктурой – NATO-вская авиабаза видать способствует, поэтому и поселиться было где, и на чем добираться до дыры назначения, тоже. Выглядит дыра примерно так:

Если не учитывать мрачные тучи, ливень, грязевую кашу и легкий неприятный ветерок, то картинка наяву была почти такая же идиллическая – иначе говоря, радость гота. В (условно) внутреннем дворе располагались пластиковые палатки с мерчендайсом и нехитрой стряпней, основной зал был существенно меньше чем в бункере (что плохо), зато бар практически такой же величины как зал (что хорошо). Рядом располагалась небольшая крытая галерея со скамьями – посидеть-отдохнуть всегда можно было где найти. Так как крыша дырявая, окна большие и дверей нет – то такой бани, которая наблюдалась в бункере после пары-тройки сэтов, не было, что очень радовало. Слухи же относительно AZ были следующие: Аахенские власти, в соответствии с новыми нормами безопасности, запретили проводить в бункере мероприятия на более чем 150 человек. После долгих и тяжелых поисков, был обнаружен этот замок, в котором до того проводились такие потрясающие веселухи как hip-hop smash jam и sommer of love. Но есть информация, что на следующий год все вернется на круги своя, в Аахен, в место проведения самого первого фестиваля. Так что, нам бы три дня простоять, да три ночи продержаться. Заботой о здоровье участников организаторы, вероятно, и руководствовались при составлении line-up – на деле вышла эдакая брутальная дискотека. В основном все имена известные, ударно-моторизированные и потому, за редкими исключениями, сильно друг на дружку похожие.

Вывалившись из такси в хлюпающую под проливным дождем жижу, я сразу вспомнил легенду. Из мрачно громоздящихся развалин что-то увесисто бухало и иногда отчетливо поскрипывало. Судя по времени, это были CellAutoMata. Зевнул, вытащил из кармана список компашек и пошел стричь прилавки. Радовал, впрочем как и всегда, ant-zen с новыми пластинками; совершенно замечательный EP Tarmvred выпустил Ad Noiseam, а еще грозился альбомом зимой – должна быть бомба. Разобрался с билетом на IWtBF, Holger из Iocur поведал о (вероятно) последующем выходе на кд того материала, что Bad Sector исполнял на концертах последнее время, и вообще о ситуации с подобными фестивалями в Берлине. Мелькали знакомые лица, приветствия, разговоры – начиналась обычная фестивальная движуха.

Новые люди на Hands Production – Shorai, начали очень бодро, местами даже казалось что это долгожданная жесткая замена обессилевшим Kraftwerk, но вот к концу выступления все скатилось в какую-то невнятную тоскливую молотьбу и интерес терялся. [Law-Rah] Collective вышел и стал гудеть. Гудел долго, было видно, что гудеть ему нравится, улыбался, и мы улыбались – всегда приятно видеть человека, которого так прет гудеж. А вот Iscoloscope – классный парень и славный боец экспериментального фронта. Очень хорош, хотя последний двойник, несмотря на внешнюю ураганность, как-то скучноват. Ну а живьем вся скучность компенсируется напором звука и энергией исполнителя, к тому же подлить хитрого маслица в огонь сэта вышел Tarmvred, а этот человек говна не делает. Отбарабанили так, что дух захватывало. Ну а дальше начались танцы – помехонеустойчивый DJ Asche, ULTRA чего-то с Hypnoskull (Operation Tough Guy!, йо-йо!), обычное зверское суперторнадо от Panacea, под которое я тихо смылся, так как окружающий мир был сильно фрагментирован обычным «коктейлем первого дня» – усталость, пиво и голландские смеси.

Второй день – больше народу, меньше дождя, готовность №1. Начинали 5F_55 – как всегда в летных костюмах, шлемах, с фантастическим барахлом на сцене. Музыкально не изменились ни на йоту, стали ленивее – на Forms of Hands, помнится, на сцене постоянно происходило запутанное потешное действо – тут же все по минимуму, больше рубились под драм-секцию. Punch Inc. – мимо, а вот Telerotor порадовал – простейшее как 3 копейки минимал-техно Роджера Ротора, диффундировав с унылым эмбиентом Telepherique, дало весьма интересный, нескучный и бодрый технонойз. Все последующее (Pow[d]er Pussy, Mono No Aware, Synapscape, Converter) звучало примерно одинаково в пределах ±10 bpm и стольких же db, за исключением Klangstabil – эмоциональный сиропчик, положенный на жесткие ритм-структуры + харизма исполнителей, конечно. Приятные мелодии на заднем плане always win.

Солнечный денек выдался 5-го. Вместо Antigen Shift выступали Empusae, было очень жаль, что первый не смог выбраться на фестиваль. Зато Axiome выдали совершенно безумный и навороченный сэт, рваный и непредсказуемый, заставлявший народ буквально сходить с ума. Одно из самых ярких выступлений в этом году. Detritus первый раз играл вживую, но вполне с этим справился. Незамысловатый драм-н-басс или что-то подобное, снова приятные мелодии, сопельки и внутренняя пустота – отличительная черта массы новых релизов самоделкиных с лэптопами, которых, к сожалению, начинают зачем-то издавать. То ли дело дедушка Daniel Meyer aka Architect – звук не мальчика, но мужа, сыграл затейливо, жестко, филигранно, одно сплошное электронное удовольствие. Needle Sharing – штурмовой Panzerwagen любого фестиваля, как всегда – рубил наотмашь, пер напролом, были б в арсенале гитары – ломал бы их контейнерами. Brutal. Эту феерию, в немного более холодном ключе, продолжил Ah Cama-Sotz со своим мистически-трайбалистским технойзом. Мастерство не пропьешь. То же, что затем исполнял Sonar, иначе как недоразумением и не назовешь. Такая вот финиталякомедия.

Несмотря на многочисленные трудности, фестиваль получился, пусть хоть и не как очень интересное событие, а как большой концерт известных людей, да и просто встреча старых друзей-знакомых в необычной обстановке. В общем-то, учитывая полевые условия, выбор исполнителей был в значительной мере оправдан – чтоб согреться надо двигаться, а что может способствовать этому лучше, чем технойзовая дискотека?

Галерея Maschinenfest 2003

Legendary Pink Dots, Москва
28-го августа 2003 года, клуб Б2

legendary pink dots, воистину одна из самых любимых групп юности… их московского концерта ждали долго, ждали многие, ждали со смешанным чувством недоверия и надежды, и вот – он состоялся. нда, а резюме выходит такое – хоть и стареют душой ветераны, но мастерство не пропьёшь…

теперь по порядку – любое мероприятие, конечно же, начинается с вешалки – так вот, в данном случае поразила невиданная ранее очередь на вход в клуб. действительно, народу было исключительное количество, весьма удивившее многих из тех, кто в разное время имел отношение к организации подобного рода мероприятий в России… возможно, большое количество пиратских cd послужило таким эффективным промоушном, а может быть широкий стилистический размах творчества группы – ведь нечто близкое для себя там могут найти и достаточно многочисленные любители всякой такседомунщины и шукайщины, и легион молодых летунов по тёмным тоннелям изменённого веществами сознания, числящих в кумирах coil и иже с ними, и даже некоторая часть готов вполне способна плениться грустными и красивыми мелодиями, что прославили группу в восьмидесятые годы.

увы готам, как раз они-то и остались не у дел – из дюжины сыгранных за примерно 70-минутное выступление композиций на их долю пришлась разве что известная баллада isis veiled из второго альбома совместного со skinny puppy сайд-проекта tear garden, остальной материал представлял собой вещи с альбомов периода 1995-2002 годов, отличающихся явным уклоном в психоделию с привкусом 70-ых (правда, саунд вполне современный – сей привкус обусловлен скорее старорежимными гармониями в духе старых хипанских психоделов). вдобавок, данный материал имеет весьма таки размеренное и эпическое строение, поэтому первые двадцать пять минут выступления, начавшегося аж в 23.58 более всего вызывали досаду от того, что приходится погружаться в эту неторопливую реку медитации не дома на удобном диване, а стоя в толпе посреди прокуренного танцпола, забитого почти до отказа. затем последовала довольно бодрая вещь, которая слегка расшевелила погружавшийся в спячку и страдающий от духоты организм, но вслед за ней последовали ещё две композиции в духе начала концерта, и силы покинули автора… выбравшись на более разреженное пространство и глотнув живительного, хотя и бьющего по кошельку (а что удивляться – Б2 есть Б2), гиннеса, удалось более-менее восстановить остроту восприятия.

остаток концерта прошёл куда резвее, ознаменовавшись выбеганием в гущу зрителей саксофониста, пожалуй даже более колоритного персонажа, чем сам лидер группы ка-спел, который сочетал крайне интравертное поведение и просто-таки невероятно застенчивую жестикуляцию с исключительно мощным и энергичным вокалом – сие производило любопытное впечатление, как если бы кобзон в проигрышах между вокальными партиями вёл себя как хазанов в роли студента кулинарного техникума :). Исполнив предпоследним вышеупомянутый хит tear garden, коллектив поставил жирную финальную точку десятиминутной композицией, основанной на трансовой электронной перкуссии, обильно сдобренной психоделическим смерчем электронщика, гитариста и саксофониста – концовка концерта несомненно удалась.

в целом же выступление оставило ощущение профессионально выполненной работы усталых от жизни людей… извечный девиз, красующийся на всех пластинках группы – “пой, пока можешь – sing while you may” – эдвард ка-спел оправдывает, бесспорно петь он может, и неплохо, только сказать, по видимому, ему уже особенно нечего. мастерство людей, играющих более 20 лет, их чувство вкуса и талант не позволили уйти общему впечатлению в полный негатив, как это было в случае с фиглярами das ich, но и собранности, цельности, энергичности и ураганного драйва, продемонстрированных в прошлом году их ровесниками death in june, не было и в помине. поэтому общее впечатление – ни минуса, ни плюса, прекрасно исполненная пустота.

вот и дожили мы, смеявшиеся над бессмысленностью прекрасно сыгранных в 80-ые и 90-ые пустышек уцелевших на сцене кумиров семидесятых, до момента превращения собственных авторитетов в такое же формально безупречное, но внутренне унылое и скучное папье-маше. впрочем, и мы теперь другие, и время теперь другое, но всё равно стоит быть благодарными им за то, что было когда-то. и, право, очень жаль, что так и не было сыграно старых хитов…

Существует предание, что в реальности Солнце – двойная звезда. Рядом с явным Солнцем вращается второе, неявное, Тайное Солнце, ошибочно называемое Чёрным.
Тайное Солнце пребывает в неосязаемом измерении и источает не свет, а смысл. Тайное Солнце в осязаемом мире явлено через ближайшую к системе Солнц планету и самую удаленную. Считается, что причудливую связь с Тайным Солнцем поддерживает некий планетоид Хирон. Возможно это только модное заблуждение.
Тайное Солнце источает лучи двух типов: прямого и обратного смысла. Лучи прямого смысла дают понимание. Лучи обратного смысла – избавление от иллюзий. Считается, что есть еще лучи третьего типа – лучи множества смыслов, противоречащих друг другу и явленных одновременно. Так сквозь сияние Тайного Солнца пробивается сиянье третьего, скрытого.
Еще говорят, что иногда сиянье третьего, скрытого, Солнца можно увидеть и в обыденном мире. Когда оно встает из-за зримого Солнца и зримое Солнце отбрасывает тень.
Есть кроме них и четвертое Солнце. Но постичь его, не постигнув первые три, невозможно.

к 90-летию со дня рождения Манифеста Руссоло

11 марта 1913 года итальянский гений, художник -футурист, будущий герой-комбатант Великой Мировой Бойни Луиджи Руссоло, презрев уничижающее авангардистский экспансионизм коленопреклонение перед сочащимися  зловонными миазмами гармониями прошлого, изверг из своего божественного мыслительного аппарата Манифест, известный всему миру как “Искусство шумов“, выдвинув тем самым радикально новую доктрину музыкальной деятельности с центральным лозунгом: использовать звуки индустриальной цивилизации для создания величественных симфоний современности. Во главу угла была поставлена задача выявления и использования новой звуковой палитры, всецело отображающей наступившую эру механизмов и машин, нарастающий диктат ослепительной геометрии мысле-плоти, мир взбудораженно-возбужденных клокочущих толп и всепланетарного военного столкновения – священной гигиены мира и залога вечного обновления человечества. Руссоло констатировал, что звукопространство, в котором протекает современное ему жизнедействие, совершенно отлично от предшествующего периода, когда в мире преобладали шумы природы и человеческие голоса. Это изменение – следствие рождения на планете индустриальной цивилизации, т.к. “Только в 19 веке, с изобретением машин родился Шум“. Из этого следует необходимость формулирования новых музыкальных решений и подходов. Руссоло заявляет, что чистые звуки великих композиторов прошлого стали слишком привычными для уха человека Новой Машинной Эры, ибо “Чистый звук своей миниатюрностью и монотонностью не создает уже никаких эмоций“. “Надо непременно разомкнуть этот замкнутый круг чистых звуков и завоевать бесконечное разнообразие звукошумов”, что должно привести к желанному растворению индивидуума в ревущем потоке бешенно вибрирующей и несущейся с рокотом реальности. “Шум имеет могущество обращать нас к жизни“, вещает великий итальянец и яростно призывает к немедленному и всеохватному использованию всего спектра конкретных звуков новорожденной техно-сферы и к их безотлагательной ритмической и гармонической организации согласно активитско-волюнтаристкому духу Магического Футуризма всегда идущему наперекор любым вялым бледно-пассивным подражательным имитациям и безвольно-формалистическим произведениям.

Уже имевший к тому периоду широкую известность живописец, чьи работы “Динамизм автомобиля“, “Восстание” и другие по праву считаются классикой итальянского футуризма, обладая авторитетом ближайшего соратника великих Маринетти и Боччиони, Луиджи Руссоло проявил себя в новом музыкальном амплуа не только как чуткий теоретик, но и как активный практик, вместе со своим помощником Уги Пиатти вручную сконстуировал целый ряд уникальных звуко-продуцирующих механизмов (intonarumori), имитировавших пронзительный свист, механический гул, звериный вой, шелест железа завывания ветра, лай, рокот, грохот, утробное урчание и раскаты грома, и с успехом продемонстрировал их на первых провокационных представлениях футуристов в 10-х годах прошлого века.

Став наравне со многими футуристами добровольцем Первой Мировой Войны и получив тяжелое ранение, Руссоло лишь к 1921 году вернулся к своим звуковым поискам: cоздал из деталей подвесного канатного моста в Тьене шумовой “rumorharmonium”, занимался исследованиями микротональных и импровизационных структур, позднее один из первых обратился к исследованию графической записи музыки, провел ряд успешных выступлений по всей Европе со своими шумовыми модуляторами. Он неоднократно указывал на то, что развитие музыки ограничено лишь техническими возможностями его времени, предвосхищая появление многих будущих тенденций, таких как “конкретная” или электронная музыка. Под влиянием идей и практической деятельности Руссоло находились как признанные мастера такие как Равель, Стравинский, так и тогда еще менее известные Варезе, Онеггер и другие. Многие из них после смерти маэстро в 1947 году продолжали нести в Грядущее полыхающее пламя громкокипящего шумового эксперимента и пафоса глобальной реорганизации звуко-пространства Вселенной на основе футуристической воли
к невозможному.

Руссоло верил что человек индустриальной эпохи обретет новые футуристические органы чувств и это изменит его восприятие окружающего мира. Он верил что моторы запоют прекрасными нечеловеческими голосами, объединенные в огромные шумовые оркестры-заводы, что возможно с помощью искусства шумов выразить музыкальную душу взвинченных толп, больших индустриальных верфей, фабрик, трамваев, бронепоездов, штурмующих небо аэропланов и рыкающих в иступлении автомобилей. Манифест Руссоло явился той магической глыбой, которая будучи брошенной великим итальянцем в застойные воды мирового искусства, спровоцировал мощное распространение идеологических и эстетических волн, что привело к рождению того Девятого Вала шумовых манифестаций и футуро-брюитистской активизации последних десятилетий, свидетелями и участниками которых мы имеем честь быть.

Александр Лебедев-Фронтов
(Авангардистское Движение)
11 марта 2003г., Санкт-Петербург