Дзэн полка. Про вечность.

Когда бой закончился, то пришла богиня победы и всем выжившим однополчанам-победителям подарила бессмертие.
Всем подарила, в том числе и ему: кровоточащему куску мяса с перебитыми костями, харкающему собственными внутренностями.
Так его и похоронили. Бессмертным.

Дзэн полка (кто проживает жизнь вместо однополчан).

Жизнь однополчан стороннему наблюдателю представляется пресной и скучной.
Потому что сторонний наблюдатель не замечает, что полк проживает часть жизни однополчанина, а однополчанин проживает часть жизни полка. Это явление, аналогов которому в опыте стороннего наблюдателя нет.
То же, чему есть аналоги (отдельная от полка жизнь однополчанина), может казаться каким угодно – в зависимости от того, нужны полку новые однополчане или не нужны.
Сейчас не нужны.

Дзэн полка. Подарки.

Среди прочих способов захвата Не-Принадлежащих-Полку-Ценностей есть захват при помощи подарков.

Вот бывает так: один человек дарит другому подарки и дарит. А на самом деле это не подарки, а агенты влияния дарящего.
И постепенно подарки привязывают того, кому дарят, к тому, кто дарит. Стоят на полках, смотрят своими немигающими подарочными глазами и привязывают.

А потом дарящий захватывает Ценности одаренного. Иногда агрессивно, иногда мягко – но это уже свойство самого захвата, он может быть или агрессивнее или мягче, независимо от способов и средств.

Еще подарками можно пытать, можно унижать, можно дразнить, ну и много других тактических мероприятий можно под видом подарков совершать.

Чудо подарка в том, что с ним все эти тактические мероприятия вовсе даже и не кажутся омерзительными.

Кому кажутся – это, кстати, другая интересная тема.

Дзэн полка. Судьи.

То, что в бою полка всегда и обязательно участвует полк, это аксиома.
То, что в бою полка всегда и обязательно участвует враг полка – это уже написано. Такой пафосный пост про черные и белые знамена и про то, что врага надо убивать.

Есть в бою полка еще и третья роль – судьи. Кто или что это – однополчане такие малозначимые подробности не обсуждают.

Важны только функции судей: они судят победителей, они знают правила боя и меняют их по ходу боя, они никому ничего не говорят, какие-то их оценки иногда реализуются.

В принципе, наличие судей большой роли не играет – врага все равно надо убивать просто потому что он – враг.

Но наличие судей позволяет сильно разнообразить стратегию и тактику полка.
Не исключено, что это единственный смысл их существования.

Дзэн полка. Инструкция по афоризмам.

Исключить из обращения: “К хорошему быстро привыкаешь”.
Включить в обращение: “К плохому постепенно привыкаешь”.
В дальнейшем перейти к варианту “Ко всему постепенно привыкаешь”.

Дзэн полка (классификация людей)

Однополчане больше не используют определения “хороший человек”.
Однополчане используют определение “полезный человек”. Полезным человек может быть для ума, для здоровья, для сердца, для души или еще для каких органов однополчанина. Человек может быть полезным сейчас или в перспективе. Или был когда-то полезным.
А если человек хороший, но при этом ни для чего никогда не был и не будет полезный – это всегда паразит, который берет много, а не дает ничего.

Позволять паразитировать на себе или не позволять – личное дело однополчанина, но “хорошими” людьми однополчане больше мозги окружающим не пачкают.

Дзэн полка (самый-самый)

Ни один однополчанин не явлется ни самым смелым, ни самым безжалостным, ни самым красивым, ни самым умным, ни просто самым-самым.
Просто еще один однополчанин самого смелого, самого безжалостного, самого красивого, самого умного и вообще самого-самого полка.

Дзэн полка (Топография)

Если купленная свободно карта хороша, точна и великолепна, но на ней не отмечена одна крупная дорога, а одной отмеченной крупной дороги в реальности не существует, наверняка это карта полка. Без примечаний такие карты недействительны, а примечания в свободную торговлю не поступают.
Таких карт сейчас чуть меньше трети.

Будет больше, потому что другие карты гораздо хуже.

Дзэн полка (ничтожество)

Даже на самой подробной карте не отмечено несколько мест, которые никак не называются.
Это будущие стратегические привязки, придти к которым можно только при полном взаимопонимании внутри полка и стопроцентном доверии к проводнику.
“Мы идем неясным путем неизвестно куда, и хоть раз согласимся с врагами полка, назвав предателей полка идиотами”.

Albedo*

15 мая во Пскове, в клубе “ТИР” прошёл Российский постиндустриальный фестиваль “Thalamus II” (http://thalamus-fest.spb.ru), посвящённый Победе, организованный КультФронтом НБП при поддержке лейбла ZHELEZOBETON (http://zhb.radionoise.ru).

География фестиваля расширяется, и на этот раз в нём приняли участие проекты из Рязани, Москвы и Санкт-Петербурга. Состоялась презентация первого релиза лейбла КультФРОНТ – диска, посвящённого первому фестивалю Thalamus “Рождение”.

ШУМЫ РОССИИ
(Санкт-Петербург – Москва)

На часах 20:00, и на сцене появляется Гоша Солнцев (СПб), облачённый в униформу мероприятия за номером 14. Он сообщает, что сейчас мы будет разговаривать с мёртвыми. Совсем недавно он выступал как проект “Голоса Мёртвых” на фестивале “Весеннее Равноденствие 2005”. Теперь он решил использовать те наработки в своём основном проекте. Суть заключалась в том, что он помимо стандартных наборов звуков, используемых ШР, применял записи голосов умерших людей. Данный феномен известен как ЭГФ (электронно-голосовой феномен), и его друзья, которые занимаются изучением этого явления, поделились с ним накопленным материалом. С вкрадчивого шёпота начинается погружение в тот мир, в который все мы скоро переселимся. На экране демонстрируются видео-зарисовки со всевозможными часовыми механизмами, и в звуках можно разобрать ход часов, приближающих свидание с той стороной бытия. Звук слабый, и “отряд добровольцев в защитных оболочках”** отправляется на помощь музыкантам. Беседа со звукорежиссёром заканчивается его изгнанием из-за пульта и далее негативных эмоций, связанных со звуком, не происходит. Аппаратура позволяет испытать в полной мере то, что было задумано музыкантами. Постепенно звуковая мощь нарастает, и на сцену выходит второй участник проекта – Анна Журко (Москва). Она одета в красное детское платьице в чёрный горошек и рваные колготки. Сразу вспомнился Масодов и его героини. Мёртвый ребёнок, чья неупокоенная душа плачет и плачет, кричит и кричит… Жестокая бессмысленность мира сделала её мёртвой и не важно, что это было, автомобиль, за рулём которого ехал пьяный и весёлый человек, или нежный дяденька, живущий на окраине села у леса.
Очень качественное и сильное выступление.

EKRAN
(Санкт Петербург)

После небольшой паузы на сцене устанавливаются два Советских синтезатора, и на экране появляется кадр из Советского детского научно-познавательного слайд-фильма “Человеко-минимум. Р. Шекли”. На сцену поднимаются люди в белом. Номера на униформе 01 и 02. Это сайд-проект питерских музыкантов ММ и ДД, более известных по своим сольным проектам Kryptogen Rundfunk и Anthesteria. В рамках проекта EKRAN они импровизируют с синтезированными звуками, извлекаемыми из старых Советских синтезаторов, вдохновляясь космическими свершениями и мечтами Советского Союза. Звуковой ряд представлял собой плотный поток переливающихся частот синтезированных звуков, чутко контролируемый творцами и направляющий внимание сознания в самую суть природы океанического экстаза. Визуальный ряд шёл в том же ключе. Слайды по Шекли закончились, их сменили слайды из историй про робота “ЭЛ-76” и пр. Так продолжалось порядка 40 минут. Сила воздействия оставалась практически постоянной, что если и утомило, то только в конце.
Неплохое выступление. На твёрдую четвёрку.

MAJDANEK WALTZ
(Рязань)

Перед выступлением этих музыкантов воцарилась тишина. То ли это было связано с тем, что пришлось переподключать всю аппаратуру (музыканты играют только на живых инструментах), то ли коллективное предчувствие грядущего уберегло сознание от ненужной фоновой музыки. Итак. На экране белым на красном фоне зловеще горит название группы. На сцене появляются музыканты. В руках акустическая гитара, безладовый бас и баян. Вокалист элегантно курит и серьёзно вглядывается в зал. Название песни, – и в зал уходят первые тихие аккорды гитары. Тихая аккуратная музыка успокаивает, но бдительность не утрачивается. Чуткий покой и таинственность текстов от песни к песне. Но вдруг словосочетание “Моя свастика” изящно больно и уверенно режет слух. И заклинания о том, чтобы она воссияла и пела внутри чёрным солнцем, повторяясь, убеждают в негативности отсутствия её на горизонте событий этой страны. Несколько спокойных номеров, – и вновь внезапная мощная звуковая волна, которую сложно даже предположить, глядя на инструменты. “Любовь, как удар кнута!..” Шок. И кажется, что конца повествования этой аксиомы не будет никогда. И всё-таки спустя десять минут, достигнув апогея ярости, всё стихает… Микрофон утратил свои функции, не пережив такого. Абсолютная тишина.
Без комментариев.

CISFINITUM
(Москва)

На сцене появляется истинный музыкант. Профессиональный скрипач и не менее профессиональный экспериментатор звуковых потоков – Евгений Вороновский. Номер униформы фестиваля – 18. Перед ним только табурет с аппаратурой и скрипка в руках. Днём мы имели честь приобщиться к его таланту классического музыканта. Он исполнил несколько произведений Баха на моей скрипке. Теперь же мы становились свидетелями, как можно использовать классический инструмент в непривычном для него качестве. Его скрипка оснащена midi-интерфейсом, и звуки, которые производились благодаря таким усовершенствованиям, имели явно неземную природу происхождения. На экране шёл специально подготовленный для выступления видеоряд, который описывать нет смысла. Можно сказать только, что он идеально гармонировал с рождающейся в коллективном сознании и изливающейся со сцены музыкой. Сам Евгений по мере выступления всё смелее свешивался за порог двери, отделяющей наши миры от потусторонних. Он был охвачен производимыми собой звуковыми волнами, как осенний лист в первой зимней метели. Иногда он замирал, а после, ударив рукой по аппаратуре, кидался в стихию космической информации с ещё большей силой. Это настолько завораживало, что становилось жутко от мысли, что этому скоро придёт конец. Детская беспомощность от страха понимания, что скоро всего этого не будет, осталась в сердце вечным тихим ужасом пополам с вечным тихим наслаждением после окончания выступления…
Сильнейшее выступление проекта.

LUNAR ABYSS DEUS ORGANUM
(Санкт-Петербург)

Евгений Савенко и Ко (Николай Николаевич и Гоша Солнцев), появляясь на сцене, чувствовали, что после предыдущего выступления выступить в полсилы будет непростительным грехом и тогда ничто не спасёт богов от происков вездесущих демонов.
Слева направо. № 14 – Гоша в респираторе и полностью зачехленном комбинезоне, № 05 – Евгений с пучком тлеющих аромопалок и № 06 – Николай с любимым железом.
На экране появляются психоделические пейзажи с видами Карелии, и мы слышим первые звуки надвигающейся бури, вызываемой профессионалами от шаманизма. Буря не заставила себя долго ждать. Страсти накаляются по мере нарастания плотности заклинаний Евгения, звукового и визуального рядов. Аппаратура работает на грани своих проектных мощностей, впрочем, как и восприятие присутствующих. Погружение в быт духов Карелии не оставило безучастным никого. Выступление продолжалось больше часа. В итоге каждый, хотел он того или нет, узнал то, о чём нельзя говорить вслух. Это привело к безумным танцам двух очаровательных девушек. А несколько местных молодых аборигенов, которые явно не ожидали, что есть радость танца и вне гопотек, были парализованы и тупо улыбались.
Один из самых сильных по воздействию на психику концертов Евгения Савенко и Ко.

Такой была вторая серия ретроспективы музыки будущего, нашей музыки. До новых встреч!

Фотографии и иной взгляд на произошедшее можно изучить здесь:
http://www.nbp-info.ru/nbart/
http://zhb.radionoise.ru/rus/foto_06.html

* – Albedo (лат.) – осветление, работа в белом, в алхимической традиции вторая стадия превращения, трансмутации первичной материи, “рассвет”, “серебро”, “лунное состояние, которое еще должно быть поднято до солнечного состояния” материи.

** – см. серию мультфильма Магазинчик БО “Зоосад” из части №2 “Разгон” здесь: http://www.mult.ru/projects/mb/mults/  

Тов. Вечнозелёный
КультФронт 2005

Вообще-то все очень хорошо. Нет, серьезно, просто круто, радостно, светло. Весна – отлично, солнышко – еще лучше, дождь – так вообще заебись, из дома выходить не надо, лежи на диване и радуйся.

Примерно это я и думал 16 апреля сего года, бойко вышагивая на концерт Diary Of Dreams в благолепную “Точку”. Мне и старая-то “Точка” невообразимо нравилась, а от новой – прямо прет, так там все замечательно устроено. А уж готов я как люблю – передать невозможно. Поэтому как первого увидел – задрожал весь. От радости. Он пиво пил, гот-то. Стоял, как простой человек, “Клинское” сосал, а со мной прямо спазмы – говорю же, хорошо все, замечательно просто, тем более что тут из метро как посыпали – только знай оргазмы подсчитывай!

А надобно отметить, что гот нынче совсем уж разномастный пошел и неуправляемый – помолодел изрядно потому что, и основ готизма совсем не знает. Впрочем, и это лишь добавляет приятности – такое разнообразие красок и нравов не может не радовать. Тут тебе и инопланетяне, и строгие викинги в элегантных косухах, и тургеневские женщины на выезде, и тихие девушки при костюмах да лицах юных бомбисток. Набеленных толстух без возраста – визитной карточки гот-тусовки – практически и не видать, все больше молоденькие, бойкие, в черном все – просто мушки-букашки весенние, скачут, позитив умножают – прелесть! Мужички они, конечно, построже – держатся, так сказать, корней – всё больше Эндрю Элдритчи. С начесами, гладко зализанные, с хвостиками, высокие, совсем карликовые, широкие и костистые, пухленькие и розовощекие, обмотанные изолентой и блистающие кружевами, застенчивые и бойкие сверх меры – элдритчи заполняли все пространство. С другой стороны, с кого еще жизнь-то писать, так что и это замечательно.

Правда, простой народ у нас по-прежнему нетонок, чужд прекрасного, грубый, прямо скажем народец. Особенно охранники. Обыскивали готов, мяли перья, беззастенчиво лапали молоденьких готесс, а одного совсем маленького и потому очень пьяного элдритча даже в клуб не пустили – иди, сказали, отдохни, пацан. Он и пошел. На кладбище, наверное, аццкой сотоне жаловаться. Ну, разве так можно с подрастающим поколением? У него ж травма будет, он вырастет, станет скинхедом каким, да и спалит вашу “Точку” к ебеням. Времена-то сейчас сложные, хоть и позитивные. Добрее нужно быть, хорошо же все, исключительно хорошо. Впрочем, охранники никого не любят – то ли карма, то ли свиньи, а может просто работа такая, не разберешь уже. Но в целом, хорошо все, великолепно даже.

Тем более, прямо на входе я узнал, что разогревать будет Namnambulu – штука энергичная и легкомысленная к тому же, а что еще нужно, когда все так замечательно? Правильно, выпить. Выпил я, да и в клуб пошел, где уже NamNamBulu давали вовсю.

И как расчудесно давали! Трогательно очень. По сцене прогуливался молодой человек “нормального телосложения” со сверхсладкой улыбкой, обещающей девушкам (?) всё вплоть до продвинутой контрацепции и дружбы с тещей. Его мягкие, плавные махи руками в двусмысленном полуприседе и нелепый кожаный плащ придавали ему окончательное и бесповоротное сходство с Евгением Мартыновым, стригущим по ошалевшим от нехватки культуры совхозам Черноземья.

Типа:

Не плачьте, я вас понимаю,
Пусть у меня и плащ и из столицы я,
Пусть яблони – в цвету,
Я в избу к вам приду,
Вас выебу, и больше нихуя.

Эта беспроигрышная мессага должна была обеспечить экстатический вал у “московских простушек”. Да, не на таковских напал – женщины у нас ярые, особенно младоготские, да еще и по весне – им страстей, да кровопролитиев подавай, а таких пряничных мишек им даром не надо. Народ, конечно, пытался потоптаться-попрыгать, но надрыва явно не хватало – самые упорные сдались довольно быстро и лишь вяло двигали торсами в самых искрометных моментах, причем вращались девичьи бедра гораздо динамичнее саундтрека – девочки жаждали силы.

А музон, ну что музон: фанера была настолько тише голоса, что никаких иных ассоциаций кроме как с битым, старинным караоке в кафе-баре “Атлант” не возникало, клавишник, мечтая о своих пяти минутах славы, постоянно забывал имитировать виртуозную игру и начинал хлопать в ладошки, спохватывался потом конечно, клал руки на клаву и – все сначала. Только зря старался – его все равно и видно-то не было.

Под конец “сладкий и гладкий” упарился-таки в своей кожаной хламиде, скинул ее и раскрепостился – пара “карибских” па в его танце вызвали небывалое оживление в зале, тем более, что музыкальный монолит несколько расцвел и разнообразился. Но на большее НамНамбулы не хватило, достигнутый успех не был зафиксирован и развит, и на этой тягучей ноте невнятное выступление было к всеобщему удовольствию закончено. Все выдохнули и растерли пот по телу.

Нет, я никого не ругаю, отлично же все! Пел швейцарский дяденька складно, ровно пел, уверенно выговаривал “Спасибо”, Alone – песня, хорошая, да и вообще он красавец и …этот… лапочка, дай ему Бог здоровья и жениха хорошего. Просто рановато НамНамбуле еще выступать, угу.

А я еще выпил, ведь хорошо же если все, отчего не выпить?! А все просто замечательно.

Тем более, для усиления всеобщей благодати, некто за диджейским пультом поставил Neuroticfish – The Bomb, публика стала оживляться, уплотняться у сцены – пора колбаситься, тусить, рубиться, зажигать и оттягиваться по полной, – хэдлайнер на подходе. Так и вышло, буквально через пять минут на сцену выскочили татуированные гальцевы с дроботенками и следом появился сам – строгий и бесспорно очаровательный Адриан Хейтс. И как-то сразу стало понятно, по-крайней мере мне, что на сцене появился лидер и что-то непременно будет, если что-то вообще возможно.

Дети тут же вскинули лапки, закричали и запрыгали – ща слэмить будем! Один мальчуган с мерзостным лицом Современного Студента вскинул даже свою потную маечку – колбаситься по-настоящему! – да после Строгого Предупреждения прибрал, молодец мальчик, хорошие навыки выживания. Девочки принялись исступленно лапать друг друга (впрочем, и наиболее удачливым мальчикам доставалось) и выкрикивать слова, значения которых им никогда не узнать – не могу назвать Diary Of Dreams идеальной музыкой для коллективного петтинга, да позитивной молодежи виднее.

Все одно, перся народ не шибко – я даже пиво не пролил, мешало что-то, сдерживало и отрезвляло, вышибало рок-н-рольную колбасню из развеселых мозгов. И это что-то находилось на сцене. Играли – строго, четко, аккуратно. Музыка – шла и от Хейтса – шло.

Прохлада и покой человека, который знает что делает и полон веры в это. Или притворяется настолько точно, что вопрос веры просто перестает быть актуальным. Все нормально или все отстой, это уж кому как, однако в центре сцены, несомненно, находилось нечто однозначно живое. И ни клоунада с неподключенной гитаркой, ни вакхические жесты барабанщика – лучше бы он так картинно по яйцам себе постучал, по крайней мере это было бы результативнее, – ни снулая тень за клавишами, ничто не могло убить этого ощущения.

Хорошо все получилось, правильно, хоть и готично.

После But the wind was stronger я подустал и выдрался из толпы, успокоиться, да и со стороны посмотреть. Со стороны этой самой оказалось, что готы в основном тусят в бильярдной, сигареты у меня кончились, а специальное зеркало для рассматривания хуя, установленное в мужском туалете пользуется у подростков феноменальной популярностью – сгрудились, бормочут что-то, грезят по всему видать. Вот и великолепно все, значит, просто, значит, хорошо. Чмокнул я небо и пошел задумчивый, напевая Drop Dead. Хорошо мне было, чудесно даже. Зашел только по дороге в магазин и трусы себе купил готические, с летучими мышами – на память типа о хорошем.

Московский концерт Front 242 обещал стать событием из ряда вон выходящим. Еще бы: впервые в Россию нагрянули бойкие бельгийцы, числящиеся среди отцов-основателей EBM – музыки злой, задорной и бодрящей, словно энергетический коктейль с битым стеклом.

Долгожданное мероприятие действительно оказалось из ряда вон выходящим. Не последнюю роль в этом сыграли организаторы, приложившие, казалось, максимум усилий, чтобы все испортить. Внушительных размеров зал «Механики» в обычное время представляет собой нечто автомойкоподобное и плохо приспособленно под танцевальные концерты. Диковатое разделение помещения на зоны, неудобные металлические колонны и чудовищное количество народу превратили пространство клуба в столь неуютное место, что про туалеты на улице можно даже умолчать. Саундсистема , как обычно, выдывала колоритный, словно пожеванный старческой челюстью звук – максимум нечетких басов, исухдавшая середина и затертые верхи. Откровенное недоумение вызвало отсутствие заявленного перформанса от театра пантомимы черноеНЕБОбелое, которому в пресс-релизе концерта отведено места не меньше, чем хедлайнерам. Неудивительно, что все это вместе с прочими организаторскими прелестями сказалось на общей вялости публики. До кучи слушателей с изрядным упорством изнуряли неанонсированные диджеи, отбухавшие «для разогрева» пару часов не слишком зажигательных танцевально-индустриальных вибраций.

Но сердце стало оттаивать с первыми звуками Happiness. С каждой нотой, с каждым битом и словом зал наполнялся пульсирующей массой крепко сбитого «фронтового» ebm. В поддержку звука на два экрана проецировался абстрактный видеоряд. Быстро стало понятно, что московская программа процентов на 80 состоит из концертника пятилетней давности ReBoot, а вещей с нового альбома Pulse прозвучало всего пара. Такая стратегия «Фронтов» вызывала два вопроса: 1) почему играют только старого? 2) почему играют так мало старого? Причем второй, безусловно, звучал чаще. Впрочем, все хиты, включая Body to Body, Im Rhytmus Bleiben, Soul Manager, Moldavia и Masterhit отыграли, а заветный Headhunter спели всем залом. В результате, концерт все-таки получился – не благодаря, а вопреки. Все держалось исключительно на колоссальном личном драйве Front 242, ради которого можно забыть о том, что группа давно не создает ничего нового, довольствуясь статусом «живой легенды» и жируя на энергетическом запасе, наработанным за прошлые годы. Впрочем, зачем куда-то идти тому, кто уже все нашел.

Дзэн полка (умения и навыки)

Однополчане уверены, что если человек что-то умеет делать, то жизнь так или иначе заставит человека делать то, что он умеет.

Поэтому если однополчанину не любит что-то, то он и не учится это что-то делать.

А если случайно научился, то любит – куда ему деваться?
Разучиться гораздо тяжелее чем научиться.

Дзэн полка. Применимость.

Законы дзэн полка действительны только для полка и только в военное время.

Для всех остальных и в остальное время – это развлекательная литература, сериал максим.

Когда бой закончился, то пришла богиня победы и всем выжившим однополчанам-победителям подарила бессмертие.

Всем подарила, в том числе и ему: кровоточащему куску мяса с перебитыми костями, харкающему собственными внутренностями.

Так его и похоронили. Бессмертным.

Current music: Brudershaft – Forever.

Пятый, юбилейный Heilige Feuer в этом году получился в два раза длиннее обычного: за два вечера 26-27 ноября в московском культурном центре “В Почете” отзвучали 10 проектов. Вопреки опасениям, место, выбранное для проведения мероприятия, оказалось вполне подходящим – огорчал разве что не слишком мощный звук.

1.

Выступление Reutoff, которые открывали первый день, оказалось едва ли не самым спокойным, мелодически насыщенным и многослойным из всех, представленных участниками “Священного огня”. Подмосковное трио сыграло час характерного сложносочиненного dark ambient, насыщенного подвижным пульсациями и разнонаправленными мелодическими структурами. В качестве видеоряда были использованы переведенные в негатив короткометражки Клайва Баркера, добавившие и без того драматичной музыке тревожно-ритуальный оттенок.

Наметившуюся линию акустического священнодействия продолжили следующие участники концерта – Les Bruits Russes, реинкарнация московских “Шумов России”. Первые десять минут благородно-косматый вокалист с чувством, с расстановкой вещал перед публикой про гробы, подсвечивая листок с текстом красным прожектором. Мелодекламация, оплетенная извивными стенаниями двух девушек, прорывалась сквозь рубленный, пущенный с ноутбука нойз, на плечах которого топтались живые ударных.

Следующие пятьдесят минут звучали примерно так же, после чего на сцену поднялся Петер Андерсон, больше известный как Лина Бейби Долл, персонифицирующий проект Deutsch Nepal.

Если суммировать впечатление от DN в минимуме слов, оно будет звучать так: я бы хотел снова там оказаться. Харизматический Лина уже давно вычислил точную формулу своего аудиального гипноза: скупая, а от того еще более экспрессивная, drone-волна, подчеркнутая ритмической пульсацией, входит прямо в солнечное сплетение, резонируя во всем теле. На экране одна за другой сменяются онейрические фигуры: зеркальные люди с головами насекомых, птицы с фрагментами человеческих конечностей и солярные цветы из золотого камня – кажется, что протяжный ревеберированный вокал исходит прямо из них.

А потом был Projekt Hat – истошно-шершавый аналоговый шум, генерированный своим единственным участником Якобом. Шведский “Проект Ненависть” черпает вдохновение в конспирологическом изучении мировой закулисы, впрочем, остроумный видеоряд, сконструированный новостных нарезок, советских и арабских карикатур говорил сам за себя. С музыкальной точки зрения PH оказался своеобразной крупнозернистой наждачной бумагой, зачистившей сознание слушателей для восприятия артиста, завершавшего первый день.

В финале выступила легенда английской power electronics Thee Grey Wolves. На подхвате у бессменного лидера проекта Дэвид Пэдбери (он же Crystal Knight) выступал Майк Дандо (Con-Dom). Описывать перформансы адептов культурного терроризма дело весьма неблагодарное, сравнимое разве что с прослушиванием их опусов в домашних условиях. По большому счету тут и описывать нечего – надо сразу бить собеседника лбом в переносицу, тащить ошарашенное тело к включенному в прайм-тайм телевизору и, прижимая кровоточащее рыло к экрану, нежно орать в ухо что-нибудь смертеутверждающее.

Выступление началось с донельзя актуальной Not Your Country (Division CD, 2003) – “This is not your country, It never was, never will be” – и переросло в бешеную шумовую лавину, видеотреком к которой служила нарезка из шедевра Шиньи Цукамото Tetsuo: The Iron Man, недвусмысленным образом иллюстрировавшая процесс мутации человеческого существа в современном мире. После очередного человеконенавистнического пассажа Дэвид, по-кошачьи пластичный, с несмываемой полуулыбкой на лице, спрыгнул в ошарашенную толпу, протягивая детские конфетки из теплых ладоней. Слегка смазать впечатление от “Волков” помог визит милиции, наведавшейся на концерт по рекомендации элитных политкаторжан из окрестных домов: в результате звук был тише, чем он должен быть.

2.

Второй день стартовал с диковатейшей дикости: вместо Tribe of Circle (Жан-Полю Антельми не дали визу), на сцене появился совместный проект Альбина Юлиуса (Der Blutharsh), музыкантов Reutoff при поддержке “Шумов России”. Краткий музыкальный экспромт разделился на две части: в начале на сцене в клубах красноватого дыма развернулся энергичный шумовой коллаж с martial-ударными и довольно-таки бесхитростными альбиновскими выкриками (We spit on you! Ha-ha-ha). Да, что уж тут скажешь, ха-ха-ха. Затем, после некоторого провисания зазвучал эдакий мамлеевский Ain Soph, с прочувствованным аккордом ля-минор, расхлябанным аккордеоном и строчками “…Вяло ночью за околицей/Черный кружит нетопырь,/Вот ужо дедок помоется,/Вынет черную Псалтирь…”. Отсутствие сыгранности сказалось на слаженности звучания, но не на искренности исполнения, да. Затем Альбин переместился за пульт звукорежиссера, откуда вылезал только за пивом.

Следующими играли чудом затесавшиеся в шумовую стремнину дарк-фолковые питерцы Ritual Front: очень дарковые, очень фронтовые – в подтяжках и галифе. По музыке ребята окончательно и бесповоротно впечатлены Death in June, но, согласитесь, лучшего образца для подражания в жанре придумать невозможно. В целом, хорошие парни. С их помощью я обнаружил, что русскоязычные тексты про “Верность и Волю” могут звучать с доброкачественным непошлым пафосом. Другое дело, им бы избавиться от сахарно-избыточных клавишных и сменить гитариста, который ставит такие “дворовые” акценты, что музыка теряет всю свою торжественную отстраненность.

Дальше в программе случилась чудовищная – техническая, по всей видимости – пауза, пережить которую удалось с трудом, да и то благодаря усилиям DJ Negative. В приготовлениях к выступлению сцену забросали воздушными шариками и завесили плакатами с надписями “A Murder Away”, “Happiness is Only”, “You’ll Grow to Like” и прочими обрубками житейской мудрости. Долго ли, коротко ли, на сцену босиком вышел шизофренически ухмыляющийся Рогер Карманик, бессменный патрон Cold Meat Industry и капитан Brighter Death Now. У него тут же зазвонил мобильный: “жена!” – гыкнул Карманик, отец троих детей. То, что началось после краткой супружеской беседы, лучше всего укладывается в определение “шумовой карнавально-экстатический капустник”: пока Якоб из Projeki Hat разворачивал артиллерийские батареи яростной шумовой подложки, к динамикам выбрался Лина Бейби Долл – в пергидролевом женском парике, немыслимом халатике, с бас-гитарой наперевес. Играть он на ней, разумеется, не играл, лишь елозил по струнам – четвертую даже умудрился сорвать (альтернативная версия событий – см. четвертый абзац снизу). Рогер, по снайперскому выражению нашего автора, “хитроумный мракобес, да и просто склизко-мудаковатый писюн”, лихо праздновал свой праздник непослушания: запускал руку себе в штаны, тыкал в толпу микрофонной стойкой, плескался пивом, жонглировал шариками и пытался содомировать Лину Бейби Долл, вопя “I’m Soooooo Hoorrny!”.

Экстрагируя BDN до сухого словесного остатка, скажем так – то был веселящий обновляющий хаос, смывающий ржавую рутину серьезности. Для закрепления терапевтического эффекта, я бы поменял Карманика с тем, кто играл после – но дело окончилось ковровыми бомбардировками.

А после играл Con-Dom, еще одна британская легенда старорежимного power-electronics. Название проекта предполагает оперативное исследование феноменов контроля и доминирования в формате так называемых live assaults, “концертных нападений”. В одном из интервью Майкл Дандо так комментирует выбранную тактику: “В отличие от видео и звукозаписей, которые являются опосредованными способами воздействия, перформанс позволяет осуществить глубокое взаимодействие с публикой. Мои перформансы – это нападения, который атакуют восприятие зрителя экстремальными звуками, шокирующими картинами и максимально близким контактом, практически агрессией. Именно эта близость создает столь важный для зрителя элемент риска – неприятное ожидание того, что на тебя нападут, унизят перед глазами других слушателей/свидетелей”.

От себя заметим, что среднестатистический человек переживает все вышесказанное – пусть в менее явной форме – в формате рабочего дня, но это в скобках. Начав концерт в одежде: похожей на форму концлагерного заключенного, Майкл быстро разделся до пояса, спрыгнул в зал и продолжил акцию в непосредственном контакте со слушателями и, главным образом, со слушательницами, тыкаясь в лица своим бугристым шахтерским черепом.
Беспрецедентно.
Не совру, сказав, что частное проявление контроля и отношений “артист-зритель” заключается в том, что Дандо закончил концерт без физических повреждений: при прочих равных его следовало бы затоптать ботинками для уличных боев – нарывается – но разве не стоит затоптать ботинками большинство тех, в чьих руках ныне находятся бразды контроля и доминации? Здесь все честнее. Надсадно-монотонный аналоговый нойз, глухой рявкающий голос не оставляет возможности позитивного соучастия. Но ненависть освобождает – освобождает ровно в той степени, в которой превращение в зверя избывает от боли бытия человеком. Чего бы я точно не вытерпел на месте Дандо, так это радостные признания поклонников после выступления.

После такой интенсивной и небесполезной симуляции пограничного состояния сознания, Hladna, следущий lo-fi electronics участник фестиваля, показался воздушным поглаживание по пальцам, которые только что раздробили молотком – не чувствуется.

Остается только подивиться выносливости организаторов, сдюживших двухдневный фестиваль. Замечу, что второй год подряд “Священный огонь” получается со значительным перекосом в power-electronics, а он как кипяток – много не выпьешь. Впрочем, выйдя на мороз, ловя снег ошпаренным ртом, ты понимаешь, что внутри, на выжженной земле начался тектонический сдвиг. Нащупай его и возьми под контроль: “Ужас. У ужаса есть лицо…. И ты должен подружиться с ужасом. Ужас и моральный террор – вот твои друзья. А если нет, тогда они страшные враги. Это настоящие враги”.

В отчете использованы фотографии zirkov, irka, а так же из Vondur Gallery.

См. больше:
http://www.livejournal.com/community/ru_industrial/43973.html
http://www.livejournal.com/community/ru_industrial/43559.html http://www.livejournal.com/community/ru_industrial/43215.html http://www.livejournal.com/users/const/426179.html
http://gallery.vondur.net/feuer5?page=1

Жизнь однополчан стороннему наблюдателю представляется пресной и скучной. Потому что сторонний наблюдатель не замечает, что полк проживает часть жизни однополчанина, а однополчанин проживает часть жизни полка. Это явление, аналогов которому в опыте стороннего наблюдателя нет. То же, чему есть аналоги (отдельная от полка жизнь однополчанина), может казаться каким угодно – в зависимости от того, нужны полку новые однополчане или не нужны. Сейчас не нужны.

Концерт Reutoff, что состоялся в прошлую пятницу, 8 октября, в «ДК В Почете» стал логическим продолжением лекции А. Дугина, которая предшествовала выступлению. Заявленный перфоманс ограничился оформлением сцены – Александр Гельич восседал между двух березовых бревен с вбитыми в них топорами. К топорам были аккуратно примотаны опрятные оптические прицелы.

Лектор в свойственной ему иронически-заостренной манере поднял проблему «радикального субъекта», непосредственно касающуюся существования человека в осенней сутолке последних времен.

Сегодня мрак сгустился, словно цепенеющий бетон, – и не то что лиц товарищей, свое собственное лицо разглядеть практически невозможно. Солнце скрылось, воспоминание о нем тускнеет, словно древняя пыльца, и никто уже не может с уверенностью утверждать – жив ли он, мертв или давно дезертировал с поля боя.

При всей чудовищности нарисованной картины нам предложен парадоксальный путь к надежде: спасение рождается в сердце смерти не «потому», но «вопреки». «Радикальный субъект» – этот тот, кто в ситуации абсолютного проигрыша, говорит “я победил” и поступает соответствующим образом.

Этот тот, кто «пробежит по карнизу и не рухнет» в ситуации, когда существование его самого, карниза, способности бежать и чего-либо вообще недоказуемо и крайне сомнительно. Тот, кто бежит под свою ответственность, по воле последней личной храбрости – несмотря на то, что никто не обещает победы.

Двухчасовая пауза после лекции изрядно проредила зал. Дождались концерта, очевидно, субъэкты разной степени радикальности, да – впрочем – оно и к лучшему.

Пепельница на потертом дощатом полу, искра зажженной сигареты, увязшие в древесине топоры – все и всех накрыло слитной волной ласкового шершавого шума.

Reutoff играли вдвоем, в усеченном составе, растянув на час слитное полотно глубокого и плавного dark-ambient’а; и если на что и можно было пожаловаться – так только на отсутствие видеоряда. Гипнотически ритмические вещи перемежались вибрирующими атмосферными коллажами, в трепете которых угадывалось серебро мелодических линий. Различить эти тонкие нити в плотной ткани шумовых волн – все равно что найти слабый пульс на теплой любимой руке – пульс еле слышный, но неумолимо обнадеживающий. Лучшего саундтрека к тому, о чем говорилось в этом зале пару часов назад, невозможно представить. Это музыка одинокого сосредоточенного противостояния – спокойного, отчаянного и от того столь прекрасного. Такая очень русская, православная музыка.

Их можно увидеть – в деревянных полуразрушенных домах, которых нет ни на одной карте города. Нужно заблудиться на медном закате в пыльных переулках, шаркать взглядом по шершавым стенам, исчезнуть в квадратах дворов, пройти в нужную дверь, вдохнуть запах гнили, тоски и безумия, помутиться умом, упасть на колени перед запертой комнатой, подсмотреть в глазок – их можно увидеть. Бледные тени танцуют в могильной тьме, заламывая тонкие руки и делая губы подковкой; воздух дрожит от безмолвного стона, карнавальный шепот царапает щеки – ты падаешь и не можешь упасть, опьяненной больной красотой, не можешь упасть – до тех пор, пока огромное птичье лицо не войдет в твое сердце и все слова станут лишь бессильным песком.

Впрочем, тот (или та), через кого в наш мир приходит музыка, рождающие подобные чувства, может не согласиться с нарисованной картиной: Анна-Варни Контодеа замечал(а) в интервью, что не видит смысла записывать исключительно «депрессивные альбомы». Разумеется, в предыдущей фразе есть некоторая двусмысленность: можно подумать, что феномен Sopor Aeternus определяется исключительно человеческим фактором, тогда как Анна-Варни неоднократно подчеркивал(а), что все диски напрямую получены от загадочного сообщества потусторонних сущностей, чье название – The Ensemble of Shadows – неизменно фигурирует в полном названии проекта. Именно благодаря их чуткому содействию Анна-Варни, называющий(ая) себя человеком пятого пола с множественными душами, пережил(а) тяжелейшие душевные и телесные кризисы, не свел(а) счеты с жизнью и обрел(а) некое бытийное равновесие. Броская мелодичность, отточенность аранжировок, эстетическая перверсивность вызывает неизменный интерес к Sopor Aeternus прежде всего в готических кругах, что для нас, желающих проникнуть в самую сердечную суть, остается на периферии внимания. Нам куда важнее заглянуть за ту самую скрипучую дверь: как рождаются эти тревожные гармонии, в которых, словно птица в клетке, поет, кричит и стонет голос странной андрогинной красоты? В зыбком саду воспоминаний и снов мы увидим нездоровый цветок, переживающий снова и снова онтологическую драму разделения. Анна-Варни, бледный мальчик с прозрачными венками, не может свести воедино себя и свое тело: Господи, что я – вечный, неспящий – что имею я общего с тепловатой телесною формой?! Господи, взгляните в зеркало – как же живете вы со своими ослиными лицами? Нечистая кожа, желтые белки, кривые окурки зубов. Гнилой виноград легких, осклизлая гидра кишок, тошнотный бурдюк печени. Печать вырождения, подпись скверны. Вы есть то, что вы едите. Заключенные чувств, острожники нейрохимических реакций, узники пятиугольного карцера. Господи, лучше быть мертвым, undead, не тлеть, не гореть, никогда не болеть, чем быть рабом телесного тлена. В неистовом переживании опыта собственной телесности Анна-Варни парадоксальным образом сходится с Егором Летовым: то же экстатическое юродство, то же манихейское неприятие окончательной реальности «мясной избушки». Разумеется, этот опыт может привести или к окончательной физической дезинтеграции или обретению – пусть временной или иллюзорной – целостности.

Судя по последнему альбому, Анна-Варни отыскал(а) свою дорожку в чаще гендерных трансформаций. Основное ощущение от La Chambre d’Echo (Where the Dead Birds Sing) – на смену кризису приходит покой и исцеление. Для Sopor Aeternus and the Ensemble of Shadows релиз во многом беспрецедентен: впервые к неоклассическим сопоровским аранжировкам добавилась аналоговая электроника. Диск звучит значительно в большей степени darkwave-подобно, чем все предыдущие. Свойственная проекту чуть механическая мелодичность обнажилась и заострилась, словно рыбьи кости. От безупречных аранжировок холодеют ладони и ломит затылок; все 14 вещей выдержаны в одном ритме и плавно перетекают друг в друга, поднимаясь к таким ослепительным вершинам, как Imhotep, We Have a Dog to Exercise или Consolatrix. Вокал практически утратил былую истеричность, голос звучит гибко, чисто, местами даже, гм, легкомысленно. Чтобы ощутить тревожный парадокс, который здесь кроется, стоит вчитаться в тексты, насыщенные зловещей юнгианской онейрической образностью. Тебе, внимательный слушатель, откроется тревожная трещина, сквозь которую дышат ночные ветра. Возможно, это и есть те самые Западные врата, в которых исчезают обитатели комнаты, где поют мертвые птицы. Альбом становится своеобразным обрядом экзорцизма, изгонящим духов злобы и смерти. Образы тонут, плавятся в тумане – демоны, вырывавшие твою жизнь, оборачиваются ангелами, возносящими душу прочь от безвидной земли.